Эльфийский корабль

– У тюленей нет никакого чувства юмора, – сказал Профессор. – И они верят всему – прямо как наш старик Ахав.

Услышав свое имя, пес приподнял уши. Он, казалось, был очень доволен таким сравнением с тюленями.

Воздушный корабль взмыл над морем, над вершинами утесов, поднимавшимися из воды на несколько сот футов. На них тысячами гнездились морские птицы, которые стремительно разлетались во все стороны, проносились над гребнями волн и парили в потоках воздуха.

– Это дрозды? – спросил Джонатан.

– Нет, совсем нет, – ответил Профессор, который, как натуралист, также разбирался в таких вещах. – Здесь нет никаких дроздов, и никогда не было. Они водятся далеко отсюда, в долине.

– Понятно, – произнес Джонатан.

Воздушный корабль описал дугу, и Тримп указал на щель среди камней у подножия утеса. Когда волна отхлынула, стало видно, что это узкий, длинный вход в пещеру. Вглядевшись, Джонатан понял, что до нее примерно шестьдесят-восемьдесят ярдов. Когда волна с шипеньем опять накатила на утес, она закрыла собой почти весь вход в пещеру – видной оставалась только верхняя часть.

Дули с тоской наблюдал за всем этим, и казалось, ему очень хотелось вернуться в городок Твомбли. Джонатану все это очень не нравилось. Хотя он знал, что Дули на самом деле вовсе не предавал своего деда, но, видя его виноватое и расстроенное лицо, он также понимал, что никакая логика в этом случае неуместна. Джонатан надеялся в душе, что старый Эскаргот окажется где-нибудь далеко-далеко – что он сбывает, например, украденные у эльфов изумруды или ловит наутилусов и морских чертей в заполоненном водорослями море к югу от Очарованных Островов.

Океан остался позади – воздушный корабль пролетел над вершиной утеса и стал опускаться на травянистый луг. Джонатан думал, что корабль сейчас заскользит по камням, ударяясь о них днищем, и накренится, застревая в неровностях земли, но он просто внезапно перестал гудеть и медленно опустился вниз, лишь слегка стукнувшись о землю при посадке.

– Ну, вот и прилетели, – сказал Джонатан Профессору, который прилип к иллюминатору, собираясь получить ясное представление о посадке.

– Все дело в гироскопах, верно? – Профессор обратился к Тримпу.

– Конечно, в них, – ответил тот, резко поднимаясь с места, а затем направляясь вниз по проходу по направлению к люку. Следом за ним шел Сквайр Меркл, такой толстенький, что ему с трудом удавалось протиснуться в проходе между креслами. Неожиданно он засмеялся прерывистым смехом:

– Тримп, блимп, глимп, вимп, димп.

Глядя на него через плечо, Тримп парировал:

– Сквайр, кайр, сайр.

Затем он подбежал к люку, открыл его и по лесенке спустился на землю, на поросший травой луг. Дули оживился – ему передалось веселое настроение Тримпа и Сквайра. Наблюдая за тем, как Дули смеется над рифмами к именам, Джонатан подумал, что у него и у Сквайра очень схожее чувство юмора – довольно своеобразное, конечно, но благодаря ему любая трудная ситуация начинает выглядеть не такой мрачной. А это, как думалось Джонатану, было очень даже неплохо.

Казалось, Дули на время забыл о том, что его дедушка, скорее всего внимательно наблюдавший сейчас за своим любимым внуком, вряд ли приветствовал намерение целой толпы эльфов и коротышек ввалиться к нему и взвалить на него выполнение трудной и опасной задачи. Хуже было то, что старый Эскаргот, очевидно, прятался здесь – не столько от каких-то врагов, сколько от самого себя. И Твикенгем определенно решил изменить это.

Чего они могли добиться, разгуливая по лугам, Джонатан, правда, не знал. Он последовал вслед за Твикенгемом, который опередил Дули и побежал к кипарисам, согнувшимся от ветра, – они росли кучкой, образовывая что-то вроде леска в ложбине между двумя зелеными холмами. Твикенгем жестикулировал, указывал рукой куда-то, а Дули без конца пожимал плечами, словно у него чесалось между лопатками и он никак не мог добраться до этого места. Наконец Дули кивнул и как будто немного смутился. Желая приободрить парнишку, Сквайр Меркл похлопал его по плечу и ободряюще улыбнулся. Джонатану Сквайр казался самым непонятным типом – то он добродушен и валяет дурака, то оказывается удивительно проницательным по отношению к другим. Неуклюже перебирая толстенькими ножками, он важно шествовал впереди всей процессии, при этом его руки болтались вдоль тела – словом, он представлял собой увлекательнейшее зрелище.