Эльфийское отродье

— Да, одну мелочь, — согласился Лоррин. — И знаешь, Дирик, твой народ действительно мог бы поделиться со мной кое-чем, что нам очень поможет. Украшениями, которые делают ваши женщины.

Дирик вопросительно приподнял бровь.

— Звучит все более и более загадочно, — сказал он. — Надеюсь, твой план не настолько сложен, чтобы быть невыполнимым?

Лоррин покачал головой.

— На самом деле ничего сложного тут нет. У эльфов есть одна древняя распря, которую уладить никак нельзя.

Это непреодолимая пропасть, которая лежит между могущественными и слабыми.

Теперь Рена поняла, к чему клонит ее брат. И зачем ему эти украшения.

— Разница между могущественными и слабыми состоит не столько в богатстве и владениях, сколько в магии! — выпалила она, не дожидаясь, пока Лоррин все объяснит. — Могущественные маги буквально держат в рабстве тех, у кого магия слабая. Нет, это даже хуже, чем рабство! Через эту пропасть никакой мост не перекинешь: слишком застарелые тут обиды, слишком тяжкие раны!

Меро кивнул.

— Пока могущественные лорды могут принуждать слабых к повиновению с помощью магии, эта пропасть со стороны незаметна. Так что не думаю, чтобы хоть кому-то из сильных магов пришло в голову попытаться примириться с теми, кого они угнетают.

— Среди тех, кого угнетают, большинство — женщины, — добавил Лоррин.

— А что было бы, если бы вдруг магия перестала действовать на тех, у кого своей магии нет? Что, если бы среди этих несчастных внезапно распространилась мода на филигранные украшения? И что, если бы они обнаружили, что, пока эти украшения на них, магия на них не действует?

— А что, если эти вещи попадут в руки людей-рабов? — вмешалась Шана, возбужденно сверкая глазами. — Как ты думаешь, Лоррин, слабые эльфы действительно восстанут против своих господ, если будут знать, что магия против них бессильна?

— Почему же только слабые? Подумай обо всех недовольных сыновьях, которым ничего не остается, как повиноваться воле отцов, даже без надежды на наследство! — заметил Кеман. — Они скучают, они умирают от безделья и тоски. Они устали выполнять дурацкие мелкие приказы, словно привилегированные рабы! Я был среди них, когда разыскивал тебя, Шана. Вспомни Дирана! И подумай о том, что, даже если Диран был худшим из эльфов, найдется еще добрая сотня таких, как лорд Тилар, которые почти так же жестоки к своим детям! Если бы эти молодые эльфы получили защиту от магии отцов, среди них набралось бы порядочное число таких, кто не ограничился бы простыми проказами!

— А пока лорды разбираются с восстанием своих вассалов, неповиновением жен и детей, с волшебниками они ничего сделать не смогут! — заключил Лоррин. — Вот это и есть мой план. Мы с Реной отправимся домой. Я пойду бродить по городам и выискивать обиженных вассалов и недовольных наследников. А Рена вернется к отцу, наплетет что-нибудь насчет того, что я силой увез ее с собой, и снова войдет в круг знатных дам — но только теперь она станет носить эти украшения. Я думаю, надо их посеребрить, чтобы скрыть, что они железные. Так никто, кроме их владельцев, не заподозрит, в чем их сила. Выглядят они достаточно экзотично, чтобы войти в моду. Женщины без ума от всего нового.

Рена печально кивнула. Лоррин обернулся к ней.

— Единственная проблема в том, что для тебя это может быть очень опасно. Если не хочешь — не ходи. Тобой я рисковать не стану.

Взгляд юноши был серьезен, лицо хмурое.

— Если ты согласишься, все пойдет куда лучше, но я и один управлюсь.

— Пока не попадешься, — мрачно заметил Меро. — Нет, тогда уж и я с тобой.

— И я тоже! — Рена вызывающе вскинула голову. — Я думаю, ты прав. Вот уж чего лорды не ждут, так это восстания среди женщин!

Она на миг призадумалась. Ей вспомнилась та давняя ночь, когда она лежала без сна в своей комнате и представляла себе свое унылое будущее — жизнь полурабыни, замужем за круглым идиотом. Что бы она сделала, знай она тогда, что есть возможность защититься, противостоять воле отца? Что бы она ответила отцу, если бы знала, что он не сможет лишить ее разума?

Нет, отец, конечно, мог бы прибегнуть и к физической силе. Но с этим тоже можно что-нибудь сделать. А если бы ее мать могла надеть на него железный ошейник — ночью, когда он спит…

«Мама!»

— Я вернусь хотя бы затем, чтобы помочь маме, — внезапно сказала Рена. — Я должна это сделать, Лоррин! Погоди, дай подумать…

Она прикрыла глаза, приводя свои мысли в порядок.

— Надо выяснить, стало ли известно, что я тоже сбежала вместе с тобой, — сказала она наконец. — Если никто про это не знает, я могла бы начать навещать своих «подружек» — чем дальше от нашего поместья, тем лучше.

Я покажу им свои драгоценности, скажу, что это мне подарили к свадьбе, и намекну, где можно купить такие же.

Я буду оставаться не дольше чем на день. Мужчины никогда не интересуются, кто гостит в будуарах их жен. К тому же они все равно не помнят женщин по имени. Если не застревать надолго, это будет вполне безопасно.

Лоррин кивнул. Меро тоже. Одобрительный взгляд Меро придал ей храбрости и заставил продолжать: