Эльфред. Юность короля

— У тебя очень большое сердце, Эльфред, — сказала она, весьма надежно спрятав горечь за шутливым и легкомысленным тоном. Какая женщина без сопротивления согласится делить сердце мужчины еще с кем-то? Эдит плохо верилось, что ей не уготовано надежного уголка в душе Эльфреда. Она еще хотела себя обманывать, но здравый смысл настаивал на обратном. — Тебя хватает и на жену, и на любовницу.

— И на сына, конечно, — сказал он, опоясывась и исчезая за дверью. Его не беспокоило, что сказанное лишь подтверждает слова молодой женщины. Он не думал о том, что подтверждать ее догадку жестоко, и очень по-мужски счел — лучше сразу расставить все по своим местам, лучше не пробуждать бесплодные надежды.

Эдит стояла в дверях своих покоев, смотрела ему вслед, и трудно было понять, глядит ли она ему в спину с любовью, или с ненавистью. На служанок, появившихся будто из-под земли, стоило только Эльфреду завернуть за угол, графиня взглянула с раздражением. Сплетничать с ними, вышивать или слушать баллады она совершенно не желала. Но попробуй, заставь замолчать целый цветник прелестных юных девушек.

Вечером принца позвал король Уэссекса. Он потребовал к себе младшего брата, едва успев вернуться с затянувшейся охоты. В огромной опочивальне, которая могла бы сойти за небольшой трапезный зал, вместе с королем ночевал постельничий короля, его же казначей и около десятка дружинников-гезитов[9], самых лучших, доверенных. Не говоря о телохранителях, которые следовали за королем всюду, куда бы ни отправился он. Оба телохранителя спали попеременно, на жестких соломенных тюфяках у двери, и, хоть Этельред не видел в них особой необходимости, он подчинялся традиции. Телохранителей — рослых русоголовых саксов, прекрасно владевших мечом и гнувших руками подковы, обильно кормили за королевским столом, одевали в одинаковую одежду, и они были вполне довольны своей обеспеченной и сытой жизнью.

Король прогнал из залы всех, кто там был — постельничий ушел последним, и с самой недовольной физиономией. Старший брат косился на младшего не слишком ласково, и принц удивился. С чего бы немилость?

— Рассказывай, — коротко велел он.

Эльфред пожал плечами.

— Да рассказывать-то в общем нечего. Датчан мы в селении не застали. Проводили их корабли до границ Кента — и все. Больше незваных гостей на побережье не было.

— Я не о том хотел поговорить.

— О чем же? — удивился молодой человек.

Король сжал губы. Выглядел он раздраженным и одновременно растерянным, словно бы не знал, с чего начать. Он несколько раз прошелся от окна к камину и обратно. Принц терпеливо ждал, невозмутимый, будто каменный идол.

— Что ты творишь? — спросил он, наконец. — Что ты творишь с Эдит?

Эльфред и не думал краснеть — он воин, а не мальчишка, которого застали за неблаговидным делом. Он лишь приподнял бровь, будто спрашивал: «А какое отношение это имеет к тебе?» Лицо же оставалось невозмутимым.

— Отвечай.

— Что я должен отвечать на подобный вопрос?

— Ты спишь с ней? — взбесился Этельред.

— Однако, как бойки сплетни… Я не собираюсь отвечать. Это дело только мое и госпожи Эдит.

— Нет, черт побери, не только твое!

— Не чертыхайся, — машинально одернул брата принц. — Это грех.

— Кто бы говорил, а! Ты у нас святой, ни единого грешка, никаких пятнышек — так, что ли?

— Это дело только мое и моего духовника, — побледнев, довольно неуклюже, но твердо ответил Эльфред.

Король с усилием взял себя в руки. Он еще разок прошелся от камина к окну и выглянул наружу. Во дворе кипела работа, слуги и рабы рубили дрова, разгружали подводы, на которых крестьяне привезли припасы, вели с пастбища скотину. Этельред похлопал ладонью по каменному краю окна, больше похожего на бойницу.

— Ладно, — проговорил он уже немного спокойнее. — Давай побеседуем серьезно и без этих твоих выкрутасов. Я знаю, что ты встречаешься с Эдит. Об этом многие говорят. Ты хоть понимаешь, что делаешь? Она же замужняя дама.

— А ты что, ее муж? — деланно-лениво поинтересовался Эльфред. — Чего ты-то кипятишься? Тебе что, есть до нее какое-нибудь дело?

— Мне есть до нее дело. Эта шлюха сперва прыгнула из постели нашего отца в постель нашего брата, потом еще одного болвана окрутила, а теперь направо и налево гуляет…

Он не договорил. Его младший брат посуровел и отрицательно замахал рукой, да так властно, что король и не заметил, как замолчал.

— Не я должен тебе говорить, что настоящий мужчина никогда не станет говорить подобного о женщине, будь она хоть четырежды блудницей. К тому же, ты, думаю, знаешь не хуже меня, что Эдит — нормальная женщина. Ты должен понимать, кто кого тащил в постель, когда Эдит выходила замуж вторично. В третий раз, как и в первый, ее выдавал замуж отец. Чем же она перед тобой виновата? И хватит об этом.

— Я вижу, ты бесишься от безделья, братец, — ответил Этельред. — Я найду тебе работу. И начинай готовиться к постригу и рукоположению. Вот-вот освободится архиепископство Кентерберийское. Это, конечно, Кент, а не Уэссекс, но Эдмунд не откажет.

— Я не собираюсь в священники, — сказал Эльфред.

Король сдвинул брови.

— То есть как это?