Эльфред. Юность короля

Монах взглянул на него с нескрываемой завистью.

— Я мечтаю взглянуть на Вечный Город и припасть к стопам папы.

Принц не слишком почтительно фыркнул.

— Этот город больше смахивает на вечное кладбище. Огромные поля развалин, все порушено, во многих домах живут только совы и одичавшие псы. Для папы выстроен дворец, да вокруг немного богатых домов, большинство из которых возведены на старых фундаментах. А остальное — хижины и хижины. Да многие живут в старых домах римлян, в тех, что сохранились лучше.

— Конечно, этот город нуждается в заботе и трудах. Но я все равно хотел бы на него взглянуть. Скажи, принц, ты видел папу?

— Видел. Но я плохо помню. Потом мне рассказывали, будто бы он короновал меня властителем Британии. Не очень понимаю, зачем он это сделал ведь тогда жив был наш с Этельредом отец. Он носил корону. И хоть он был куда могущественнее чем мой старший брат — владел и Кентом, и Суссексом, и Эссексом — но все же королем Британии его не назовешь.

— Папа благословил тебя на то, чтоб стать таким же могучим владыкой, как Артур.

— Это легенды, Ассер. Король Артур был всего лишь верховным королем над королями британских областей, но власти у него было не так уж и много. Хотя, конечно, побольше, чем у короля Уэссекса, — Эльфред задумался. — Хорошо было бы подчинить себе хотя бы те земли, которые повиновались моему отцу. И Мерсию заодно. Чтоб королевство могло противостоять врагу, угрожающему извне, оно должно быть большим и могучим… Да только я никогда не буду королем. Этельред еще молод, и у него трое детей.

— Все смертны, принц.

— Да, и я в том числе. И не буду я желать смерти брату. Пусть лучше он ломает голову над королевскими проблемами.

До Эсцедуна добирались почти до вечера. Лазутчики сообщили королю, что датчане совсем близко, и Этельред приказал войску отдыхать. Никто не нападает на врага ночью, никто не кидается в схватку прямо с марша. Большинство саксов, особенно те, кому приходилось поспешать за конниками, держась за стремя, устали, и теперь им непременно требовалось хоть три-четыре часа сна.

— Все поднимутся еще до восхода! — зловеще предупредил король, и те, кто его слышал, поспешили улечься где попало, лишь бы вздремнуть.

А за спиной укладывающегося на пару веток лапника и седло Эльфреда ворчал Алард:

— И мне, конечно, вставать ни свет, ни заря, чтоб вас, прохвостов, успеть накормить завтраком.

— Конечно, — зевнув и засыпая, пробормотал принц. — Как же мы будем драться, если ты нас не накормишь? Не дури.

Что в ответ ворчал старик, младший брат уэссекского короля уже не слышал. Под веками его разлилось бесцветие, и сознание окунулось в глубины, тайн которых смертным не дано знать. Даже во сне Эльфред помнил, что спать ему осталось совсем немного, что нужно набрать как можно больше сил и не растерять ни минуточки. Он спал и думал о том, выспится ли, и тяжело ли будет утром отрывать от седла дурную с недосыпа голову. Реальность оборачивалась сном, а сон — реальностью.

Утром ему было не до завтрака. Он отмахивался отАларда, пытавшегося его растолкать, и в ответ ни злое предупреждение: «Смотри, останешься без еды!» послал его к черту.

— До чего ж ты обнаглел, принц, — проворчал старик и наклонился над своим эрлом и одновременно питомцем. Тот спал.

Правда, меньше, чем через двадцать минут он проснулся, словно от толчка, вскочил на ноги, и, обведя присутствующих дурным взглядом, вытащил из-под себя подкольчужник, расстелил его на лапнике, потому что тот был очень мягким и плохо промокал, и принялся натягивать на себя. Следом из сумки, из промасленного льняного полотна появилась кольчуга и шлем. На торопливо опустошаемый котелок каши принц не обратил ни малейшего внимания. Его равнодушие к своей стряпне Алард воспринял, как личную обиду.

— Смотри, и вечером без ужина оставлю, — сердито сказал он Эльфреду.

— Поужинаю у брата, за праздничным столом, — невозмутимо ответил тот. — На тебе, Алард, свет клином не сошелся.

— Праздник-то по какому случаю? — проворчал тот.

— Глупый вопрос. По случаю победы, конечно.

— А ты думаешь, мы победим? — вдруг спросил один из молодых парней — тот, что старательно облизывал ложку, прежде чем убрать ее за голенище сапога.

Эльфред покосился на него с неудовольствием.

— Как, интересно, может быть иначе? — осведомился он. — Разумеется, мы победим.

Лишь рассеянный бы не заметил, насколько слова младшего брата короля приободрили воинов. Впрочем, они были не склонны задумываться, что да как произойдет. Встретиться бы с врагом, да покрепче упереться ногами в землю — и ладно. Задумавшегося убивают первым. Но о победе слышать приятно — ведь говорил принц, младший брат короля. Уж он знает.

До Эсцедуна осталось меньше мили ходу.

— Датчане, конечно, догадываются, что мы здесь, — переговаривались молодые саксы, еще слишком жизнерадостные, чтобы дремать в седле или на марше, если за ближайшим холмом, возможно, ждет настоящая смерть.