Эльфы, топор и всё остальное

Он, потрясенный, подсел к столу с остатками трапезы, взял лист бумаги и окунул перо в чернильницу. Писал быстро, мелким каллиграфическим почерком. Я даже позавидовал — мой почерк назывался «вкривь и вкось», вдобавок писал я с немалым количеством помарок. Варвар, что с меня взять. Наконец, список был готов. Багдбор присыпал его песком, чтобы просушить чернила, и передал мне.

— Заверь подпись личной печатью.

Он сделал это, приложив перстень-печатку. Его руки дрожали.

Я благосклонно кивнул, скатал список в трубку и сунул за пазуху тесного бедняцкого кафтана.

Так, это прямое доказательство для Рондины… Но это еще не вся ловушка, дорогой мой Багдбор!

— А теперь, в преддверии нашей общей победы, нам нужен список близких к тебе людей, которым ты не доверяешь.

Он составил и такой список — быстрее быстрого. Каждое вписанное имя было приговором — так казалось ему. Я спрятал и этот список.

Только бы выбраться из лагеря, а дальше я передам списки гномам, чтобы те известили Рондину о предателях, пока я буду с отрядом мчаться в Сэлиджию.

Ах да, вот завершающий штрих!

— И вот еще что. Нам нужно, чтобы ты вывел свою армию в поле, а затем с десятком своих приближенных явился в шатер сатрапа и оставался там до самого начала общей атаки.

Его щеки оплыли.

— Я? Но…

— Не бойся. Там везде наши люди.

— Но зачем там я?..

— Не спрашивай. Делай, что велят. Верь Престолу.

— Э…

— Молчи и делай, что велят, Багдбор! Ни один волос не упадет с твоей головы! — Гритт, зря я это сказал: волос на голове архипрелата было немного.

— Слушаюсь, повинуюсь! Но там эта баба…

— Боевая Баба? Любовница сатрапа Рондина Рондергаст?

— Опоясанный рыцарь. Он сделал ее своим генералом! Она… страшная… Убийца… Говорят, она лично пытала магов по приказу сатрапа… Мужчины ее боятся… Где это видано — мужчины боятся бабенки! На горячую плиту ее… задом… печь пирожки…

Во как! Удалая девчонка. Хорошо, что я вовремя сбежал от нее тогда, семь лет назад, яханный фонарь!

— Не страшись. Когда сатрапа будут убивать наши люди… ты понимаешь, Багдбор?.. первым делом прикончат ее.

По его телу прошла судорога, он кивнул. Как просто управлять людьми, очумевшими от страха.

— Нам обязательно нужно, чтобы ты присутствовал в шатре сатрапа. Не бойся, наши люди везде!

Багдбор кивнул, его губы дрожали.

— Буду… Я там буду, мессир!

— Ты на особом счету, Багдбор!

Снаружи мне померещились голоса.

— Мессир… У меня небольшая просьба к Престолу… Раз уж я на таком счету… Просьба, мессир, о маленьком, небольшом совсем диоцезе для моего брата Мария…

Я сделал вид, что задумался, улавливая краем уха нарастающий шум.

— Еще один диоцез?

— Совсем, совсем крохотный! За мои особые заслуги…

Охренел ты, братец!

— Хорошо, мы подумаем над этим. А пока…

Шум стремительно нарастал: вопли, конское ржание, лязг оружия. Взметнулся полог, и телохранитель выкрикнул:

— Пожар! Чоз милостивый… Пожар! Кто-то поджег северную сторону нашего лагеря! Они бросают факелы прямо в загон с лошадьми!

Мы выскочили наружу. Шатры на северной стороне лагеря пылали, будто их облили уракамбасом. В дымном мареве носились лошади.

Кто же это сделал? Гномы? Вот незадача…

Я крикнул Багдбору, что возвращаюсь к своим, на южную сторону. Бегом, перепрыгивая с дорожки на дорожку, увертываясь от людей и ошалевших коней, опасаясь потерять шляпу, я вернулся в шатер, где застал крайне занятную картину. Бок шатра был вспорот, и в дыру пропихивались люди в крестьянских неброских одеждах, с белыми повязками на руках. Правда, мечи у них были хорошие, рыцарские.

В дыру протиснулся начальник баронского патруля — тот самый смурной дядька лет сорока. Увидев меня, он кивнул совсем уж дружелюбно.

Ох, как некстати… Я-то решил, что пожар — работа Олниковых хватов!

Еще более некстати было появление белобрысого: этот вояка — явно один из самых приближенных к Багдбору людей — вбежал в шатер и распахнул хайло, чтобы сообщить мне нечто. Но не успел. Потому что я, подхватив один из мечей Гхашш, перерубил ему шею.

— Где вас столько носило? — гаркнул я на дядьку. — Быстрее, бежим!

22

Жестоко… Но…

А что еще я мог сделать, когда в шатер битком набились солдаты барона? Прикончив человека архипрелата, я отвел подозрение от себя и отряда. Рано или поздно командир баронского патруля задал бы вопрос: почему у пленников в шатре свободно валяется оружие?

А так — убийство офицера и вид Грэмби, который с пустыми от боли глазами держался за распухшую челюсть, натолкнул командира на верную мысль: нас уже начали пытать, вон, даже одного связали, да только пожар заставил людей Багдбора прекратить это занятие.

На лошадях нас доставили в лагерь ополчения баронов-землевладельцев и отвели в пустующий шатер. Я прикрывал лицо шляпой и боялся, что Альбо, которого освободили от пут, выкинет коленце, но архиепископ верховной коллегии Атрея вел себя на редкость смирно.

Однако ситуация повторялась.

Нет, Гритт, она повторялась не просто так — она без меры усложнилась!