Эльфы. Во власти тьмы

Ауум перевел взгляд на своих людей. Ополченцы, возглавляемые Улисаном, теснили людей на рыночной площади. Тринн и Атаан прорубались навстречу Улисану сквозь поредевшую шеренгу солдат. Обращенные вновь вернулись в битву, теперь уже с правого фланга, и, завидев их, захватчики начали в панике разбегаться.

Клубы дыма, застилавшие улицу, что вела к восточной стене, рассеивались, и Ауум увидел, что и там враг разбит. Катуранцы преследовали бегущих по пятам, безжалостно убивая всех, кого им удавалось настичь. Ауум зашагал прочь с рыночной площади. Тут и там он натыкался на людей, которые еще дышали, и одного за другим отправлял их на вечные муки к Шорту.

Подойдя к отрубленной голове Джерала, он остановился и плюнул на нее.

— Этот лес — наш. И ни один человек никогда не поработит эльфов.

Глава 38

Истормун полагает, что дух мой должен развиваться и подняться на новую ступень, дабы я мог наслаждаться болью, которую испытываю ежесекундно. Вот что бывает, когда продаешь свою душу дьяволу, верно? Идиот.

«Воспоминания старого солдата», Гаран, военный комендант Исанденета (в отставке)

Не позволяй их стонам разжалобить себя, хорошо? Это же так естественно для некоторых — жаловаться и скулить, пусть даже ты спас их от верной смерти, а теперь предлагаешь им силу, о которой они не могли и мечтать.

Такаар ускорил шаг, направляясь к реке и лодкам, готовым отвезти тех, кто устал сильнее всего и нуждался в помощи, обратно в Лошаарен. Там он оставит своих учеников на попечении их учителей, а сам закончит одно дело в Исанденете с единственным человеком, который не зря жил на этой земле. Это был парадокс, самый нелепый и жестокий, учитывая стоящую перед ним последнюю задачу.

Сейчас с ним были почти две сотни адептов, в ком дремал дух Иль-Арин: гиалане, иксийцы, орраны и сефане. Изрядное количество и амбициозная задача для иниссула, который будет стараться обучить их под неусыпным присмотром его самого и Онеллы. Но даже просто доставить их в Лошаарен оказалось очень и очень нелегко.

Действительно. Они ведь совершенно беспомощны, не так ли? Ты заметил выражение, которое все чаще появляется на лицах у Сенсерии? Страшно подумать, что будет, если и они бросят тебя. Кто же тогда будет охотиться, собирать и защищать этих ничтожеств?

Такаар поскреб подбородок и пробормотал:

— Чем скорее я доберусь до реки, тем скорее начнется недолгое и спокойное путешествие. Давай не будем понапрасну терять времени и беспокоиться. Это ведь ничего не изменит, лишь создаст нам дополнительные трудности, а мы ведь и так сыты ими по горло, верно?

— Такаар! Такаар!

Дреч. Как всегда. Он стал самозваным спикером всех и каждого эльфа, что уныло брели по полному жизни и красок лесу и чье настроение Такаар безуспешно пытался поднять. Шаги молодого иниссула по редкому и невысокому подлеску зазвучали у него в ушах, словно колокола Страшного суда.

Повернись и улыбайся.

Такаар остановился и обернулся. Поверх плеча Дреча он бросил взгляд на эльфов, которые остановились. Опять.

— В чем дело?

А где же твоя улыбка?

Такаар пробормотал себе под нос нечто нечленораздельное. Дреч вопросительно приподнял брови, но Такаар махнул ему рукой, разрешая заговорить.

— Многие из ваших учеников жалуются на усталость. Было бы очень желательно отдохнуть до утра.

Такаар запрокинул голову. Полдень. В их распоряжении оставалось еще целых четыре часа хорошей ходьбы.

— Что скажете? — не отставал Дреч.

М-да. Упрямый парнишка.

— Ничуть. Вот что я тебе скажу.

Такаар оттолкнул Дреча и зашагал обратно к оленьей тропе. Он машинально потирал левое предплечье, которое вдруг страшно зачесалось. Слепцы, все до единого, и полные идиоты. Неужели они и вправду думают…

— …что это какая-то забавная игра, и вы решили пересидеть ее в ожидании, пока не изотрутся подметки ваших сапог?