Эликсир и камень

Звук колоколов, наоборот, вызывает совершенно иные образы – расходящиеся из центра концентрические крути, как волны от брошенного в воду камня. Этот образ усиливается, если колокол звучит извне, а его перезвон распространяется вниз и во все стороны. Более того, колокол в отличие от таких инструментов, как бараний рог или тростниковая флейта, является творением человеческих рук. Это не побочный продукт или обломок природы. Его специально изготавливали для божественной цели. Поэтому он является воплощением триумфа человека, созданного по образу и подобию Божьему, над «грешной природой». Используемый в религиозном контексте, колокол, как и человеческий голос, становится средством, или каналом, передачи духа.

Одно из самых первых упоминаний об использовании колоколов в христианских церквях принадлежит епископу Тура Григорию и относится к шестому веку нашей эры. Однако описываемые им колокола представляли собой небольшие колокольчики, которые держали в руке, созывая верующих на молитву. Похоже, в те времена они еще не получили широкого распространения. Не были они также официально включены в религиозные ритуалы и обряды. Когда это произошло, точно неизвестно, но к десятому веку большие колокола, подвешенные на высоких колокольнях, стали уже повсеместным явлением и превратились в неотъемлемую часть христианского богослужения. Такие колокола отливались из бронзы, и эти же навыки впоследствии использовались при производстве пушек. Процесс отливки колоколов требовал величайшей тщательности и жреческого поклонения. После изготовления они «освящались» в процессе сложной и торжественной церемонии, имевшей нечто общее с обрядом крещения. Каждый колокол окропляли святой водой, очищали от грехов, осеняли крестом и многократно умащали – «чтобы дьявол бежал прочь от его звука»[68]. Очень часто колокола получали собственное имя – подобно мечам, самым известным из которых, наверное, был Экскалибур, или меч короля Артура.

Возможно, сегодня нам трудно оценить психологическую и духовную силу колокола в эпоху Средневековья. Сначала требуется представить постоянный и всепроникающий ужас, в атмосфере которого в те времена жили благочестивые христиане.

Людские поселения – будь то города, деревни и просто аббатства и монастыри – были немногочисленными и достаточно удаленными друг от друга. Все пространство между ними занимали необитаемые и опасные леса. В темных и мрачных глубинах и закоулках этой «греховной природы» скрывались многочисленные физические и духовные опасности – злые духи, оборотни, демоны в виде языческих богов и богинь, а также огромное количество другой «нечистой» силы, не говоря уже о диких зверях, разбойниках и враждебных церкви «варварах» и язычниках. Каждое поселение христиан представляло собой одинокий и уязвимый анклав посреди дикой природы, окруженный со всех сторон действительными или мнимыми опасностями. Звучный перезвон колокола представлял собой магический круг, защищающий от этих опасностей, – нечто вроде оборонительного периметра. Эта оборонительная линия являлась бастионом, крепостным валом, не пропускавшим внутрь разрушительные силы анархии. В священной безопасности периметра действовал порядок, установленный и освященный божественными силами.

Перезвон колоколов был выражением этого порядка. Помимо всего прочего, он указывал на время, деля день на четкие промежутки, каждый из которых освящался определенными ритуалами и молитвами. Это был дар Божий в виде упорядочивания аморфного потока времени. Разделение колоколом времени на подлежащие измерению промежутки служило одним из средств, при помощи которых сдерживались и отгонялись силы хаоса, мрака и зла, «незримо присутствовавшие вокруг». Как указывалось в документах одного из немецких церковных Соборов, «при звуке колокола, созывающего верующих на молитву, демоны устрашаются и отступают, а духи бури успокаиваются»[69]. Требник «признает способность церковного колокола своим звоном отгонять силы зла, бормочущие и завывающие души умерших, а также всевозможных духов бурь»[70].

Во время языческих праздников, таких как Иванов день или Вальпургиева ночь, колокола звенели всю ночь, как будто для того, чтобы противостоять враждебной магии. Считалось также, что колокола способны защитить от чумы, которая часто приписывалась действию темных сил. Устав цистерианцев запрещал строить аббатство в пределах слышимости колоколов другого аббатства. Вне всякого сомнения, отчасти это объяснялось чисто практическими соображениями – чтобы избежать путаницы и не отвлекать монахов от работы в поле, призывая в чужое аббатство. Однако такой запрет вполне мог объясняться и желанием избежать ослабления магии колоколов возможной дисгармонией звука. Кроме того, это обеспечивало наиболее широкое распространение веры.