Эликсир князя Собакина

Особенно поразило Ивана Сергеича известие о чудесной траве и то обстоятельство, что эта самая трава, может быть, росла прямо здесь, у него под носом.

С этого момента жизнь Некипелова резко изменилась: викторины и походы прекратились, школьники все лето шатались по улицам без присмотра, а их учитель безвыездно торчал на даче, что-то сажал на участке, собирал в лесу травы и настаивал на них выдававшуюся уже по талонам водке.

Он стал скрытным, угрюмым и почти не заходил в гости к старому другу.

— Зайдет, бывало, вечерком, сядет и молчит. Ну и я молчу. Так сидим целый час, потом я спрошу: «Иван Сергеич, что с тобой?» А он в ответ: «Кхе».

Так продолжалось несколько лет. И вот в конце августа 1993-го, за неделю до нового учебного года, случилось нечто невероятное: в один прекрасный день учитель Некипелов вдруг исчез. Точнее сказать, его физическое тело никуда не делось: оно ходило, ело, пило, совершало различные неблаговидные поступки и вскоре получило широкую известность, но из этого тела как будто вынули душу, заменив ее другой, на редкость неприятной.

В тот день Иван Иванович задумал проведать друга, с которым не встречался уже целую неделю, хотя все это время наблюдал с веранды, как Некипелов бродит по своему лесному участку, что-то рвет, выкапывает и обнюхивает. Вечером в субботу Савельев решил наконец узнать, в чем дело. Он нарвал крыжовника, взял банку меду, пачку чая со слоном и отправился в дом напротив.

О том, что он там увидел, Иван Иванович рассказывал глухим дрожащим голосом:

— Вхожу я к нему в комнату, и что же я вижу? Ваня мой обрился наголо, надел тельняшку и сидит на скамейке, подобрав под себя ноги. Ну, вылитый Доцент из «Джентльменов удачи». И не улыбается, а вот так вот лыбу давит по-уголовному. И что-то из фляги прихлебывает. Я его спрашиваю: Иван Сергеич, ты что, выпил лишнего или белены объелся? А он мне, представляете, мне, другу своему, вот так вот козу из двух пальцев к глазам подносит и говорит: «Я тебе, чмо, не Иван Сергеич, а папа Кипяченый. А если ты про белену кому вякнешь, я тебе глаз на жопу натяну, понял, нет?» Ну, я все понял, конечно... Вот, думаю, еще одно последствие дикого капитализма. Лучшие люди превращаются в неандертальцев. Плюнул я, хлопнул дверью и больше к нему не ходил. С тех пор мы ни разу не встречались.

Через неделю наступил День знаний — Первое сентября, однако учитель Некипелов на работу не вышел. Не явились в класс и трое его учеников, в том числе гордость школы — призер всероссийских олимпиад по русскому языку Миша Лиходумов. Конечно, тогда и в голову никому не могло прийти, что эти славные мальчишки станут грабителями и убийцами. Однако жизнь в очередной раз опровергла все наши прогнозы: костяк банды Кипяченого составили его ученики.

— Причем что удивительно, — рассказывал Иван Иваныч, — выбирал он не трудных подростков, а самых что ни на есть отличников. Устраивал им обряд посвящения. Я с веранды видел. Сначала громко произносил заклинание — что-то такое про порося и карася. А потом давал выпить из фляги. И всё, они тут же, моментально превращались в братков. Мистика!

— Навсегда превращались?

— Нет, нет, только на время. Это состояние им надо было поддерживать. Они постоянно что-то пили, у каждого была фляга. Лиходумов и сейчас с флягой ходит...

Надо сказать, что к моменту таинственного превращения заслуженного учителя в начинающего вора в законе преступность в городе давно успела организоваться и устаканиться. Все местные бандиты входили в три большие подразделения: бригаду братьев Ляпы и Тяпы Сытых, рекрутированную в основном из зареченской шпаны, кавказское землячество под руководством Бесо Ваняшвили и группу «рыночников», которую возглавляла огромная бабища из бывших базарных торговок по прозвищу Верка Усё. За два года, прошедших с начала эпохи свободного предпринимательства, пырьевские мафиози успели выяснить отношения и поделить источники дохода. Ляпа и Тяпа контролировали розничную торговлю, люди Бесо занимались общепитом, а Верка владела своим родным городским оптовым рынком. Тут следует заметить, что больших промышленных предприятий в Пырьевске отродясь не бывало, и это обстоятельство не только позволяло жителям дышать чистым воздухом, но и вселяло надежду на бескровное вхождение в развитый капитализм. Однако не тут-то было: с появлением банды «пионеров» все надежды обывателей рухнули. Военные действия вспыхнули с новой силой и переросли в гражданскую войну, которая продлилась целых полтора года.

— Я вам не буду все это описывать, — морщился в этом месте своего рассказа Иван Иванович. — Вы же по улицам ходили? Ну вот, значит, все видели и можете догадаться, чем кончилась война.

— Ну да, понятно, — кивнул Живой. — Ляпу тяпнули, а Тяпу ляпнули. Бесо, наверное, отправили в Тбилиси в трех ящиках из-под «Киндзмараули». А что стало с Веркой?

— А Вера Иванна жива, здорова и до сих пор торгует на базаре. Говорят, ей недавно предлагали должность замдиректора по маркетингу, но она отказалась. Сказала, что не женское это дело — людьми руководить.