Эликсир Купрума Эса (Художник Е. Медведев)

В следующее мгновение Родя был у трубы. Он еще невооруженным глазом заметил, как на темном фасаде дворца ярко светится одно окно, а прильнув к окулятору, увидел, как в этом окне, очевидно стоя на подоконнике, балансируя, раскачиваясь, судорожно дергается темная человеческая фигура, держа край черного занавеса в руке. Прошло несколько секунд… Человек подтянул угол занавеса к верхнему углу окна, и оно снова стало черным. Только с правой стороны осталась светлая щель. А еще через несколько секунд и эта щель исчезла.

Некоторое время приятели молчали, глядя в лунном свете друг на друга.

— Вот это да-а!.. — прошептал Веня.

— Ты видел, как он суетился? Видел, как он спешил?

— Ага. Перепугался. — Веня подошел к трубе и тщательно осмотрел все три окна. — Нигде ни щелочки! — сказал он, выпрямляясь.

— Теперь тебе ясно, кто там орудует? — спросил Родя.

— Ясно. Я не дурее тебя.

— Ну, кто?

— Купрум Эс, конечно. Зойка права. Пока мы с ним не поговорили, у него почти во всех окнах щели светились. А как поговорили — все стал законопачивать.

Друзья заснули только в третьем часу. Утром Родина мама с трудом разбудила их, но как только они вспомнили о человеке в окне, им сразу расхотелось спать.

Долго не спала в ту ночь и Зоя.

Выбежав из школы, она свернула не направо, как обычно, а налево и пошла домой, делая крюк, чтобы «активисты» не нагнали ее да не стали выражать свое сочувствие. Как ни старалась Зоя казаться спокойной, бабушка, открывая ей дверь, сразу догадалась, что что-то неладно.

— Неприятности какие-нибудь?

— Никаких неприятностей, — буркнула Зоя. — Устала просто.

С отвращением она кое-как одолела обед, потом легла на диван с книжкой. Когда бабушка входила в комнату, Зоя делала вид, что читает.

Зазвонил телефон.

— Бабушка, меня нет дома! — крикнула Зоя. — Скажи, что не знаешь, куда я ушла.

Бабушка поговорила по телефону и заглянула к Зое:

— Соня Барбарисова звонила.

— Ну ее!

Вернулась с работы мама. Как видно, бабушка сказала ей, что Зоя чем-то огорчена, и она пришла к дочке, села рядом на край дивана.

— Ну что с тобой, мое солнышко? Ну поделись со своей мамой.

— Ой, да ничего со мной! Устала просто!

Когда приехал с завода папа, Зоя уже сидела за уроками. Она знала, что мама с бабушкой обязательно расскажут папе о Зонном плохом настроении, и ждала, что он тоже придет. Он пришел, уже переодевшись в тренировочный костюм, который всегда носил дома. Когда-то папа много занимался спортом, а потом бросил. Трикотажный костюм плотно облегал его широкие плечи, еще сохранившиеся бицепсы и уже изрядно выросшее брюшко.

— Говорят, мы не в духе, — пробасил он шутливо. — А в чем дело, позвольте спросить?

Зоя не отвечала и смотрела в учебник.

— Так, значит… Разговаривать не расположены. Но ведь Митрофан Петрович не зря любит детективные романы читать. Сейчас разберемся. Позвольте ваш дневничок!

— Бери, пожалуйста, — буркнула Зоя и снова уставилась в учебник.

Ее портфель лежал на углу стола. Папа вынул оттуда дневник, просмотрел. Все отметки были хорошие.

— Н-нда! Детектив в данном случае ошибся. Стало быть, какой-то конфликт. Ну что ж, привыкай! У меня на работе что ни день, то конфликт.

И он вышел.

Домашних заданий было много, но Зоя в тот день не сделала ни одного. Она машинально листала да перекладывала с места на место учебники и тетради, а в голове ее слышался одобрительный гул ребячьих голосов и выкрики Лешки Павлова: «Да на фига нам эта Ладошина!.. И вообще, какая у нас пионерская работа!.. Мероприятия проводит! Для галочки! Благодаря кому мы на первом месте по макулатуре? Благодаря Маршеву! А кому от этого слава? Зойке, председательнице!»

И Зоя снова и снова возвращалась к мысли, что весь этот учебный год она, в сущности, руководила не отрядом, а лишь кучкой робких и недалеких ребят, из которых молчаливый Жора Банкин был самым умным. Ей вспомнились сборы, с которых часть пионеров убегала, а те, что оставались, сидели зевая. И вспомнилась Зойке глупая «агитация», которую проводили ее поклонники. «Идиоты! Кретины несчастные!» — шептала она.

Позднее, лежа в постели, Зоя стала думать: как бы ей сделать что-нибудь такое, чтобы ребята поняли, какого человека они сегодня отвергли и унизили. Но ничего реального Зойка придумать не могла, и тогда она стала мечтать. Много волнующих сцен нарисовала она в своем воображении, но больше всех ей понравилась такая.