Эликсир жизни

– Нет, нет, Нара, вы несправедливы и неблагодарны в отношении чудесного дара, обеспечивающего нам жизнь. Я, напротив, смотрю как на благодеяние, что нам сохранена способность любить и ненавидеть, чувствовать горе и радость. Без этого так пуста и скучна была бы бесконечная жизнь, защищенная от смерти – этого дамоклова меча, висящего над головой всякого живого существа. Кроме того, разлучение тела и души – операция более чем болезненная, даже страшная, и только избранные покорно переносят ее.

– Придет время, Супрамати, когда вы станете смотреть на смерть, как на освободительницу. Вглядитесь повнимательней в членов нашего братства, и вы убедитесь, что большая часть их утомлены долгим жизненным путем и жаждут перемены.

– Может быть, когда-нибудь и я дойду до такого утомления, но в настоящую минуту мое сердце только полно доверия, энергии и благодарности за то, что передо мной открыто обширное поле для полезной работы; я могу только прославлять за то Бога. У меня остается лишь одно желание: убедить вас, Нара, что любовь – это чистое и божественное чувство – может излечить все душевные раны.

– Да, если бы она была такой, какой вы ее себе воображаете; но любовь между мужчиной и женщиной – это вечная борьба противоположных интересов; бескорыстную привязанность чувствуют только к детям, друзьям и животным. Но оставим этот разговор; у меня пока составилось на этот счет твердое убеждение. Я считаю всех мужчин изменниками и циниками, снисходительными ко всем порокам, которыми женщина может быть им приятна, но беспощадными ко всякому беспристрастному суждению об их собственной личности.

– Надо признаться, что наш первый супружеский разговор оказался не особенно лестным для меня, – заметил полураздосадованный, полуогорченный Морган.

– Я постараюсь вознаградить вас, когда мы соединимся и отпразднуем официально нашу свадьбу, – с веселым смехом ответила Нара. – К тому времени я постараюсь пропитаться любовью и доверием, чтобы даже не подозревать вашу добродетель, а буду вам такой покорной, слепой и влюбленной женой, какую вы только можете пожелать.

Звон колокола, призывавшего к обеду, прервал их разговор, и они отправились в столовую залу, где собравшиеся братья чествовали союз Нары с Супрамати.

Еще два дня прошли как во сне. Морган осматривал таинственный дворец, грандиозное убранство которого возбуждало его восхищение, и знакомился со своими новыми братьями. В разговорах, полных интереса, часы летели, как минуты.

Незадолго до времени, назначенного для отъезда, Нара имела последний разговор с Супрамати и советовала ему прямо отправиться в Париж, а для себя избрала Венецию. Она дала ему также адрес дома, которым владел Нарайяна в столице Франции. Но переписываться с ним молодая женщина наотрез отказалась,

ссылаясь на желание, чтобы он считал себя совершенно свободным. Затем, дружески простившись с ним, Нара ушла, и он уже больше ее не видел.

Когда наступила ночь, Морган, Агасфер и Дахир взошли на корабль, и скоро таинственный остров исчез в тумане.

На следующее утро оказалось, что Агасфер куда-то исчез, а корабль-призрак быстро направлялся к берегам Франции.

Глава пятая

Около шести часов вечера Супрамати вышел из вагона в Париже и медленно направился к выходу из вокзала. Он знал, что его ждут, так как известил телеграммой о своем приезде.

Скоро он увидел лакея в такой же ливрее, какую видел в Венеции на слугах Нарайяны, и подозвал его. Несколько минут спустя изящный экипаж быстро мчал в новый дворец.

С чувством удовольствия и особенного благосостояния откинулся он на атласные подушки кареты.

«Право, я не могу понять, как можно утомиться вести такую приятную жизнь, продолжайся она хоть тысячу лет, вечно пользуясь здоровьем и наслаждаясь роскошью. О! Если бы надо было быть бедным и страждущим, быть нагим, голодным и вечно работать, как ломовая лошадь, тогда, конечно, я поблагодарил бы за такую вечную пытку», – думал он.

Супрамати никогда не бывал в Париже, а потому не имел ни малейшего понятия о том, куда его везут, и с любопытством смотрел по сторонам. Очевидно, они ехали по предместью; затем экипаж свернул в дубовую аллею и въехал в тенистый парк, обнесенный высокой бронзовой решеткой.

Скоро показалось здание в стиле Людовика XIV, у которого экипаж и остановился.

В прихожей выстроился весь персонал служащих для приветствия своего господина. От старика дворецкого Супрамати узнал, что бельэтаж предназначался для приемов, а личное помещение принца находится в первом этаже.

В предшествии дворецкого и в сопровождении своего будущего камердинера. Супрамати поднялся по лестнице, покрытой ковром и убранной редкими растениями, и обошел свои новые владения.