Эликсир жизни

Смущенная Лилиана с волнением приняла посетительницу, но доброе и спокойное лицо госпожи Беркэн и ее ясный и добрый взгляд, видимо, произвели на нее благоприятное впечатление. С милой откровенностью Лилиана объявила, что с благодарностью принимает советы и дружбу великодушной покровительницы всех обиженных, про которую принц говорил ей так много хорошего.

Видя, что между ними устанавливаются такие хорошие отношения, Супрамати удалился.

Глава одиннадцатая

Прошло около двух недель. Из Венеции не приходило никакого ответа, и это молчание наполняло сердце Супрамати беспокойством и досадой. Он был в отвратительном расположении духа, не давал виконту таскать себя по празднествам, которые тот изобретал для его развлечения и собственной пользы, и выказывал самое оскорбительное равнодушие к игре Пьеретты в Альказаре.

Та бесилась, а виконт и его друзья были возмущены, и в интимном кружке не жалели «лестных» эпитетов набобу. Одно утешало их: Супрамати позволял выманивать у себя всевозможные подарки, которые виконт подносил от его имени своим знакомым театральным знаменитостям. Однажды, когда Лормейль деликатно намекнул ему на свои долги, которые отравляют ему жизнь и в которые он вошел вследствие несчастного стечения обстоятельств, Супрамати подарил ему весьма значительную сумму денег.

Наконец, нетерпение Супрамати достигло своего предела и он решил, если через три дня не получит известия от Нары, лично ехать в Венецию, чтобы узнать о причинах столь долгого молчания.

Однако вечером, в тот же день, когда он уже собирался ложиться спать, ему доложили, что прибыл человек с письмом к нему.

С понятным волнением Супрамати вскрыл письмо. Письмо было от Нары и содержало следующее:

«Я не спешила ответить вам, предполагая – и не без основания, – что вы не умираете от нетерпения видеть меня. Я не запрещаю вам приехать; приезжайте, если хотите. Только, ради Бога, не приносите жертву во имя долга. Если пребывание в Париже вам нравится, если вас забавляет веселое общество, в котором вы живете, – оставайтесь! Я нисколько не обижусь на это. Я привыкла на все смотреть снисходительно и в этом отношении в качестве жены Нарайяны прошла уже хорошую школу.

Письмо это я посылаю с верным гонцом и прошу вас через него же передать мне ваш ответ.

Я знаю, что это – анахронизм, но по старой привычке придерживаюсь этого способа переписки, считая его более верным и удобным, чем через посредство почты.

До свидания! От вас зависит, скоро ли оно состоится или нет.

Нара ».

Это послание пробудило в Супрамати самые смешанные чувства и заставило его решиться ехать на следующий же день с утренним поездом.

Сообразно с этим он позвонил в шесть часов утра своему камердинеру, объявил ему, что через два часа уезжает, и приказал тотчас же уложить необходимые вещи.

Затем он приказал позвать секретаря и велел ему ехать с поездом, который отходит через два часа, так как этого времени было вполне достаточно, чтобы устроить все дела на время его отсутствия.

Супрамати запретил кому бы то ни было говорить, куда он едет, так как боялся, что виконт полетит за ним, на что тот был вполне способен.

Супрамати сел в купе в наилучшем расположении духа и раскрыл журнал. Не без лукавого самодовольства думал он о разочаровании виконта, когда тот узнает об его отъезде.

Уже в течение нескольких дней эта достойная особа настаивала на большом празднике, который необходимо было дать в честь великого трагика Пенсона, праздновавшего десятилетний юбилей своей артистической карьеры. Само собой разумеется, что набоб должен был, по этому случаю поднести артисту подарок.

Кроме того, виконт намеками дал ему понять, что у него есть еще значительные долги, которые Супрамати мог бы когда-нибудь заплатить.

Как ни щедр был принц и какое удовольствие ни доставляло ему облегчать истинную нужду, но к этому забулдыге, не брезгавшему никакими средствами для удовлетворения своего мотовства, он не чувствовал никакой жалости. Супрамати давно уже понял, что празднества, устраиваемые от его имени, и покупки многочисленных подарков, которые заставляли его делать, давали виконту солидный доход.

Что же касается Пьеретты, то она до невозможности надоела и опротивела ему, и только ее назойливость, да его собственное отвращение к трагическим сценам, которые, несомненно, сопровождали бы официальный разрыв, мешали ему порвать с ней всякие отношения. Его же отъезд окончательно избавлял его и от Пьеретты, что было тоже очень приятно.

Поезд уже в течение двух часов уносил Супрамати из Парижа, когда виконт проснулся. Лормейль был в отвратительном расположении духа. Накануне вечером ему адски не везло в клубе, и он проиграл большую сумму, данную ему принцем для ликвидирования его долгов. Сейчас же снова занимать деньги у принца было неловко.

К счастью, завтра был день именин Пьеретты и юбилей Пенсона. По этому случаю готовился большой пир. Это поправит немного его дела.