Эликсир

— Мы с Пьером — души-близнецы!

Я постаралась не расхохотаться. Мне не было бы так смешно, если бы это была просто строчка из пьесы, которая должна была уверить Пьера, что он не зря переводит деньги нам на выпивку. Но я знала, что в эту минуту Райна сама верила в свои слова столь же безоговорочно, как это было у нее с Алексеем, Жюльеном, Риком, Янко, Стивом и Эйви… Со всеми парнями, от которых она успела побывать без ума на протяжении последних трех недель.

Лично я вообще не верю в души-близнецы, половинки и прочее в том же духе. Райна же упивается подобными теориями. Ее восхищает захватывающая дух романтика новых отношений. Для нее это как наркотик: ничто сильнее не оживляет ее чувства. И каждый раз, когда вихрь экстаза сшибает ее с катушек, она верит всей душой, что это настоящее, что это — навсегда. И неважно, сколько раз и как часто ей приходится переживать горечь разочарования: Райна никогда не теряет оптимизма и продолжает верить в настоящую любовь. Я сама не смогу так относиться к жизни, однако обожаю эту черту в Райне.

— Рада за тебя, — сказала я. И была при этом совершенно искренна. Если фантазии об этом мужчине с углами делают ее счастливой — я всеми руками за!

Она улыбнулась в ответ и возобновила прерванный поцелуй с Пьером, виртуозно избегая опасности уколоться о его острые скулы и подбородок.

— К-хм.

Ну конечно, по другую сторону от моего дивана угнездился Джозеф. Он сосредоточенно хмурился. Бедняга, наверняка он рассчитывал, что я с него глаз не спущу, стоит только ему появиться…

— Прости, — я повернулась, старательно демонстрируя вежливое внимание.

— С тобой все в порядке? — спросил он с суховатым британским акцентом. — Ты выглядела жутко расстроенной, когда ушла с танця пола.

— Серьезно? — я с отвращением представила смачные заголовки желтых газет: «Дочь сенатора Виктории Уэстон теряет сознание в парижском ночном клубе». — Это было так заметно?

— В этом зверинце? — он усмехнулся. — Никому не было до тебя дела, кроме нас троих. Вернее, двоих. По-моему, Пьер не видит никого, кроме твоей подруги… — Он попытался в лицах изобразить, как Пьер пожирает взглядом грудь Райны, однако не очень преуспел — видимо, не решился выйти за рамки приличий.

Не скрою, такая сдержанность была мне приятна.

— Все в порядке, — заверила я. — Я понимаю, что ты имел в виду.

— Ох, слава Богу! — вырвалось у него, и мы оба невольно прыснули. Я даже подумала, что недооценила Джозефа. На первый взгляд я записала его в послушную тень Пьера, но, по всей видимости, это было не так. Его физические данные были совершенно безупречны: чуть выше моих 175 сантиметров, бледная чистая кожа и темная шевелюра, один локон которой все время грозил выбиться из прически и упасть на лоб. Он был худощав, но явно достаточно мускулист и силен, как…

— Ты играешь в футбол? — спросила я. — Ты похож на футболиста.

Классно. Теперь я веду себя так же тупо, как его дружок Пьер.

— То есть, я хотела сказать…

— Нет, все нормально. И я действительно играю в футбол. Конечно, не как профессионал, но все же…

И Джозеф умело воспользовался поводом рассказать мне о себе, а я слушала его, однако старалась при этом следить за его глазами.

«Глаза — зеркало души, Клиа!» Папа начал повторять мне это с таких юных лет, что к тому времени, как я узнала о существовании клише, эта фраза успела навсегда запечатлеться у меня в мозгу как неоспоримая истина.

У Джозефа были серо-голубые глаза, широко распахнутые и искренние. Честно говоря, чересчур искренние. Я затаилась и ждала, когда же в них зажжется огонек, но этого так и не случилось. А когда он сообщил, что сейчас находится в двухгодичном мировом турне, предпринятом с целью «повидать свет и найти свое призвание», я поняла, что этот парень не для меня. Мой парень должен жить ради своего призвания, а не гоняться за ним по всему свету, как охотник за привидениями. Райна бы наверняка заявила, что это ерунда: Джозеф не должен быть парнем моей мечты, чтобы приятно провести с ним вечер. Наверное, она права, но мне делалось тошно при одной мысли о том, что придется вежливо изображать внимание и интерес, которых не было и в помине. Тем временем Джозеф подался ко мне, так что его локон все-таки упал на лоб, и сказал:

— Ну а теперь, когда я рассказал о себе все, что только можно… Расскажи и ты мне о себе, Клиа Раймонд!

— Ну, на самом деле… я бы не прочь подняться наверх и потанцевать, — честно сообщила я.

— Отлично, пойдем, — ответил он, но я затрясла головой, как только он начал подниматься с кресла.

— Все нормально, правда! — я постаралась изобразить как можно более дружелюбную улыбку. — Просто мне действительно хочется немного побыть одной.

— Ты уверена?

— Да, да… И тебе вовсе ни к чему меня ждать и вообще… Не хочу испортить тебе вечер! В этом клубе полно симпатичных девчонок.

— Ага, — ответил он.

Я поморщилась — наверное, он все-таки обиделся? Но Джозеф улыбнулся. Он явно не пришел в восторг, но принял мой отказ вполне достойно.