Элингтонское наследство

— На дороге было масляное пятно, сэр.

Сэр Джеймс снова откинулся на спинку кресла, и допрос продолжался.

— Итак, Ричард, вы пошли по дороге и увидел", как джентльмен сел в машину. Верно?

— Да, сэр. И я подкрался к машине сзади так, что он меня не видел.

— Откуда вы знаете, что он вас не видел?

В синих глазах появилось мечтательное выражение, отчего они стали еще красивее.

— Я решил поиграть с ним в индейцев, сэр.

— В индейцев? Это как?

— Это такая игра, в которую мы часто играем, сэр.

У меня хорошо получается, сэр. Нужно подобраться к какому-нибудь месту так, чтобы никто не заметил. Днем это трудно, ну а ночью — легче легкого. Я обошел машину сзади и увидел, что из багажника что-то свисает, какая-то тряпка, и она закрывает номер машины.

— Вы в этом уверены? Помните! Вы под присягой.

Синие глаза глянули на него с упреком.

— Помню, как сейчас.

— И что вы стали делать?

— Я приподнял тряпку, только сначала зажег спичку, у меня был с собой коробок. Ну я и посветил на номер.

Дики тут же отчеканил опознавательные буквы графства и номер машины Мэка.

— Вы уверены, что не ошиблись? Напоминаю, что вы под присягой.

— Я вполне уверен, сэр.

— А потом?

— Потом я сыграл с ним в игру «копы и индейцы».

Человек в машине был коп, а я индеец.

— Продолжайте.

Дики явно колебался. Было еще кое-что, о чем он никому не рассказывал. От одной мысли об этом ему делалось не по себе, даже когда он просто вспоминал об этом. Да, жутко тогда было, так жутко, что и говорить не хотелось.

Голос его стал напряженным.

— Он там в машине надевал усы…

Его слова произвели ошеломляющее действие на публику. Дики, видя, какую сенсацию вызвало его сообщение, немного приободрился.

— Он надевал усы? — переспросил мистер Карисбрук.

— Да, сэр.

— Давайте уточним. Вы хотите сказать, что у человека в машине были фальшивые усы?

— Да, сэр. Они были большие и густые.

— И вы абсолютно в этом уверены?

— Да, сэр. Он зажег в машине свет и смотрел в зеркало, и потом поправил их, чтобы они не были кривыми.

Не знаю почему, только я здорово испугался, у меня по спине поползли мурашки, и я убежал.

— А потом вы доставили записку?

Дики заметно пал духом.

— Н-нет, — сказал он и сосредоточенно зашаркал носком ботинка.

— Почему?

Дики снова заколебался. Надо было сказать, что он просто забыл про нее — и это было бы «правдой, только правдой и ничего кроме правды», но Дики по опыту знал, что взрослые меньше всего верят самой настоящей правде.

Однако поддавшись порыву добродетели решил ничего не придумывать, а если они ему не поверят, это уже их дело, и он тут ни при чем.

Он поднял голову, устремил взгляд своих синих глаз на мистера Карисбрука и сказал:

— Извините, сэр. Я совсем про нее забыл.

— То есть как это — забыл?

— Видите ли, я повстречал Стаффи Креддока и Роджера Бартона, а они задумали одно хорошее дело… Я должен и про это рассказать, сэр?

— Думаю, так будет лучше! — сказал мистер Карисбрук, совсем нестрого.

Дики совсем приободрился.

— Они сказали, что в пруду около ограды мистера Фулбрука утонуло колесо. И если бы мы смогли его вытащить… — голос Дики стал более тихим.

— Итак, если вы смогли бы его вытащить?..

Тут голос Дики стал совсем тихим и несчастным.

— Они сказали, что если бы мы могли его вытащить, то нарвали бы яблок в саду мистера Фулбрука.

— Понятно! — явно развеселившись воскликнул мистер Карисбрук. — Ну и как, вытащили колесо?

— Нет, сэр. Было уже поздно, а мы насквозь промокли, так что пришлось разойтись по домам. И моя мать взяла мокрую одежду и повесила сушить, а я лег спать.

— Когда же вы вспомнили про записку?

— Только на следующий день, сэр.

— И тогда?

— Я подумал, что лучше ничего с ней не делать. С ней уже трудно было что-то делать, сэр…

Мистер Карисбрук весело посмотрел на него.

— Давайте выкладывайте почему, — сказал он.

Слабая ангельская улыбка задрожала на губах Дики.

— Она здорово промокла, сэр, когда мы пытались достать колесо из пруда. Оно застряло в иле и грязи, и мы все здорово испачкались и вымокли… И я, и Стаффи Крэддок, и Роджер Бартон. Отец Роджера надавал ему затрещин…

— Ваша мать тоже надавала вам затрещин?

— Нет! Моя мать никогда меня не бьет.

— Вам очень повезло! — сухо заметил мистер Карисбрук.

— О да, сэр! Я это знаю.

Миссис Прэтт снова заплакала. Подумать только!.. Чтоб ее Дики сказал такое в зале суда! Это были самые счастливые минуты в ее жизни!

— И что же вы сделали с запиской потом? — снова заговорил защитник.

— Я ничего не делал, сэр. Так и оставил ее в кармане.

— До каких пор?

— Пока не пришла мисс Силвер… Она и мисс Дженни.

— Когда это было?

— Это было неделю назад.

— А потом?

— Мисс Силвер спросила меня про записку, и я ей рассказал. И отдал записку ей.

— Вот эту? — защитник протянул ее Дики. Ту самую, покрытую пятнами, измятую записку, которую написал Мэк и которую Дженни так и не получила…

— Да, это она, сэр!

— Читайте вслух.

— Число тоже читать?

— Читайте все.

Дики громко прочел дату, а потом и сам текст:

— «Дженни, никому ничего не говорите…» Это подчеркнуто, сэр! — заметил он, а потом продолжил читать: