Элирм V

— Это на публике. Или с малознакомыми людьми. А в кругу близких друзей все одинаковые. Что в двадцать, что в пятьдесят. Ржут, пердят и задают друг другу тупые вопросы. Взять Гундахара — Эстир покосился на прогуливающегося за территорией рыцаря смерти — С виду весь такой грозный, бывший генерал армии нежити Рамнагора, верховный главнокомандующий и так далее, но иногда нет-нет, да и позволяет себе шутить и дурачиться. В своеобразной манере, конечно, но всё равно.

— Хочешь сказать, он воспринимает нас как друзей?

— Пф-ф, естественно.

— Сомневаюсь.

— А зря. Разумеется, генерал никогда в этом не сознается и прямо не скажет, но все признаки налицо. Сам посмотри. Постоянно крутится где-то рядом, тренирует, подкалывает, а иногда и вовсе спасает нам жизнь. Помнишь, как он нервничал, когда Фройлин ранил Эо божественной сталью? Набросился на эльфа, словно разъяренный медведь. Как талантливый актер могу констатировать, что то была чистая эмоция. Искренняя. Такую нельзя симулировать.

— Так он же сам говорил, что мы нужны ему лишь для того, чтобы попасть в Орлионтан и спасти Эанну. Собственно, поэтому он нас и оберегает.

— Да. Вот только есть небольшой нюанс: о том, что Эанна в Орлионтане мы узнали после того, как покинули пещеры Натолиса. А не до.

Герман задумался.

— Хм, а ведь и правда.

Друзья посмотрели на приближающегося к вратам рыцаря смерти.

— Че вылупились, собаки сутулые? Да и еще с такой нежностью. Отвернулись нахрен. Раздражаете… — Гундахар прошел сквозь врата и повернул голову в мою сторону — Тренировки завтра не будет. Можете высыпаться.

— Почему не будет? — переспросил я.

- Особый день.

— Что за день?

— Не твоё дело, тупица. Просто не будет и всё. Я хочу отдохнуть.

Я мысленно улыбнулся. Видимо, бабушка Гласа действительно не ошиблась, когда сообщила шаману информацию касательно дня рождения генерала.

Тем лучше. Всеобщее голосование подошло к концу, а значит, завтра город Табрис будет официально переименован в Эанну. Надеюсь, игв оценит подарок. И не будет часами орать как подорванный, обещая криолитовый террор всему клану.

— Низушек и тот мрачный хрен из Питоху прибудут через минуту. Везут какие-то обозы с бочками и едой.

— Мило — улыбнулся Глас — Сразу видно, что господин Аполло хорошо воспитан. Ибо приходить в гости с пустыми руками — явный моветон.

— Уж лучше приходить с пустыми руками, чем совать любопытный нос в чужие коробки — хмыкнул Август.

— Если ты о том случае в кабинете, то с тех самых пор я не притронулся ни к одной.

— Надеюсь, так будет и впредь.

Инженер отвлекся на материализовавшегося рядом с ним Галилео и, коротко кивнув богу, вновь обратился к шаману.

— Господин Глас, гости вот-вот будут здесь. Поэтому не сочтите за труд.

Эстир тяжело вздохнул и вытащил из-за пазухи очередную ампулу с перламутром.

В сотне метров от нас показался Аполло. Его повозка только что свернула на перекрестке и вышла на финишную прямую.

— Надеюсь, эти меры предосторожности не станут традицией? А то попахивает чрезмерным расточительством — Глас выпил зелье и обратил пристальный взор на гостей — Зиар вооружен лишь кинжалом Питоху. Больше у него ничего при себе нет. Ни артефактов, ни зелий, ни батарей. Считай, гол как сокол. А вот господин Кэрту, наоборот, разоделся почище рождественской ёлки. Адамантия, божественная сталь, реликты. Плюс куча зелий, включая дюжину мифических. Мда. У него даже банные полотенца зачарованы на все случаи жизни.

— Гы. «Банные» — тупо усмехнулся Герман — Прикольное слово. Добавить всего одну букву и…

— Признаю, по части остроумия, сегодня вы бьете все мыслимые и немыслимые рекорды, многоуважаемый танк.

Глас уже начал поворачиваться к товарищу, дабы оценить его реакцию, как неожиданно замер как вкопанный, остановив взгляд четко на Галилео.

Бог ответил ему тем же.

Мгновение и от веселого выражения лица шамана не осталось и следа. А секундой позже оно стало мрачным и серым, словно над Эстиром нависла тяжелая свинцовая туча. Но в то же время это не был испуг или страх. Скорее печаль. Съедающая изнутри тоска, что за короткое время превращает молодых людей в стариков.

— Код «тридцать четыре»… — прошептал он.

— Что ты сказал? — удивился Галилео.