Вскоре после купания в травяном настое мы почувствовали знатный прилив сил. Начали активнее общаться, перемещаться по лагуне и спешно накрывать поляну, что в скором времени переросла в дружескую попойку. В которой, как ни странно, участвовали все. Включая Атласа. Нашего героя и спасителя, крепко подсевшего на ампулы со стихиалиумом.
— Гундахар, а помнишь ту битву с Анаксагором? — наклонившись вперед, архангел протянул генералу бутыль «Мозгобойни». Третью или четвертую по счету.
—
— При Самосе.
Игв сделал огромный глоток. Окунулся с головой в горячую воду и, убрав с лица мокрые волосы, произнес:
—
— До чего же могуч ты тогда был.
—
— Да, но тогда ты буквально был на своем пике, — улыбнулся Сераф. — Восемьсот сорок пятый уровень, летящие во все стороны колья и те черные доспехи с силовыми линиями… — архангел снова приложился к бутылке. — Настоящее произведение искусства. По правде говоря, ничего подобного я ни до, ни после не видел. Все мои братья тебя боялись.
—
— Ты прав, — икнул тот. — И именно поэтому сегодня во мне зародилось твердое намерение это изменить.
—
— Мир слишком большой, Гундахар. Долгие годы я пытался уменьшить его до своих размеров. Не получилось.
—
— Да потому что это бред!
Сераф резко встал. Смахнул с массивного пуза налипшие травинки и направился к краю уступа.
— Прощу прощения, но мне надо отлить, — сказал он.
—
— Слышал. И что?
—
— Ха! А вот и моя белка! — послышался крик архангела. — Наконец-то ты пришла! А то я уж думал, мы тебя не дождемся!
— Мне вот интересно, — лучезарно улыбнулся Эстир, — он реальную белку имеет в виду? Или ту, что шагает рука об руку с зеленым змием?
—
— Рогатую?!
Я повернул голову в направлении его взгляда. Увидел прыгающего вокруг Серафа зверька, одновременно с этим почувствовав, как Хангвил принялся активно теребить меня за колено.
— Уа-уа!
Он явно хотел этим что-то сказать. И кажется, я начал понимать, что именно. Ведь с тех самых пор, как мы оказались в этой лагуне, меня не покидало очень странное навязчивое ощущение. Своего рода предчувствие, заставляющее раз за разом искать среди иконок инвентаря «косточку авокадо». Ту самую, что когда-то давно мне вручил кошачий медведь.
— Парни, а мне одному из нас кажется, что это место особенное? — поинтересовался Эстир. — Как и то, что та рогатая белка тут тусуется неспроста?
— Это знак! — догадался я. — Символ того самого места, где следует посадить семя Древа Миров! Того, что откроет дорогу в Орлионтан!
— Символ? Что за символ? — не понял Герман.
— Скандинавская мифология! Песня старшей Эдды! — выскочив из воды, я указал ладонью на истлевший костяк. — Дракон Нидхегг, обитающий у корней Иггдрасиля, который вечно спорит с великим орлом на вершине. — моя рука переместилась чуть выше. — Но тот сидит слишком высоко, чтобы они могли общаться напрямую, а потому роль «связиста» между ними выполняет Рататоск! Рогатая белка! Как видите, тут есть всё, кроме самого Древа!
Гундахар резко встал.
—
Я бросился к не залитому водой участку скалы. Нашел некое подобие почвы, выкопал небольшую ямку и положил внутрь «косточку авокадо».
В ту же секунду вся влага в радиусе двух с половиной метров впиталась в землю. Почва набухла и, преобразившись в податливый чернозем, вдруг покрылась травой и цветами. Следом проросло и само Древо Миров. Пустило ветвящийся росток, что, спустя пару минут, превратился в раскидистый хвойный бонсай. Небольшой, всего метр в высоту, но при этом невероятно прекрасный. Излучающий белоснежное мистическое свечение и имеющий на стволе нечто похожее на арку мегалита. Крошечную и покрытую магической пеленой, все равно что дверной глазок или домик для мыши.
—
Взволнованно упал на колени и попытался заглянуть в миниатюрный портал. Ничего не увидел и досадливо ударил по земле кулаком.
—
— Что например? — спросил я. — Позвать сюда друидов и попросить их поколдовать? Или принести удобрений? Это же не обычное дерево.
—
— Наполовину.
—