Элис. Навсегда

– Ты же знаешь нашу публику. Всех этих сплетников… – Оливер склоняется так близко, что меня обдает запахами спиртного и чеснока. – Их хлебом не корми, дай только посудачить, запустить в кого-нибудь свои острые зубки. Должен заметить, что я лично всегда защищаю тебя. И когда слышу, как кто-то называет тебя «семейной скорой помощью», знаешь, куда я их посылаю? Очень далеко я их посылаю.

Я ошеломленно смотрю на него, чувствуя, как краска предательски проступает у меня на щеках.

– «Семейной скорой помощью»? Кто же это, интересно, меня так называет? Почему такое странное прозвище? Что оно означает?

Но я, конечно же, сразу думаю о Шарлотте Блэк и Сельме Кармайкл. Наверняка это дело рук Сельмы. Мне нужно было проявить больше такта и осторожности, когда я отвергала ее предложение.

– Так это неправда? Что ты сумела познакомиться с Кайтом и его дочкой, потому что стала свидетельницей аварии со смертельным исходом?

В тоне, каким Оливер задает вопросы, мне слышится эхо многих его предыдущих разговоров на эти темы – обо мне, моих амбициях и намерениях. От этого легкий озноб пробегает по спине. Я чувствую, насколько шатки мои позиции. Особенно если Оливер в своих остроносых штиблетах будет продолжать распускать всю эту грязь обо мне по городу, получая доступ на вожделенные приемы как человек, обладающий любопытной информацией.

Но! Я обдумываю ситуацию и прихожу к выводу, что следует взглянуть на нее с иной точки зрения. Безусловно, мне ненавистна мысль, что Оливер будет за мой счет отпускать шуточки по углам шумных ресторанных залов, однако во всем нужно уметь видеть и положительную сторону. Это ли не подтверждение моего нового статуса? Я стала одной из тех личностей, сплетнями о которых кормятся стаи мелких и незначительных людишек. Я даже могу подкинуть Оливеру еще чего-нибудь для пересудов.

– Свидетельницей самой аварии я не была и никогда не утверждала этого, – объясняю я. – Просто оказалась на месте происшествия. До чего же странные люди нас окружают! Я никого не пыталась ввести в заблуждение. И вообще, почему это вызывает нездоровый интерес?

– Ну ты же знаешь нашу публику, – вздыхает Оливер, и я понимаю, что тема потеряла для него остроту и он уже поглядывает через плечо на дверь покинутого клуба. – Им дай только повод.

– Да. Но мне пора. – Я поднимаю воротник пальто и двигаюсь вдоль тротуара.

– Рад был повидаться! – кричит Оливер мне вслед, и я слышу, как с грохотом закрывается дверь, когда он возвращается в клуб, чтобы продолжить веселье.

Своими переживаниями я не делюсь с Лоренсом. Пусть считает, что я всем довольна. Жизнь отныне строится вокруг него, и я не могу пожаловаться, что мне не нравится подобная перемена. Или что я тоскую по прежнему своему существованию.

Теперь, если ближе к концу недели я иду в супермаркет, то покупаю круассаны, вакуумную упаковку с кофе того сорта, что он держит у себя на кухне, и бутылку дорогого вина, какую никогда не выбрала бы для себя. И иногда – что случается чаще всего – Ло мне звонит, а иногда – нет.

При встречах с ним я достаточно осторожна, чтобы не заводить речи о своих подлинных чувствах. Я прочно держу их в себе. Так же крепко, как прижимала к груди сумку, чтобы не дать зазвенеть лежавшим в ней ключам, в тот вечер, когда Полли едва не застукала нас в Хайгейте. Мне страшно оказывать на него даже небольшое давление.

Но однажды весной наступает субботний вечер, когда я решаю, что настала пора рискнуть.

Лоренс звонит в среду, и мы договариваемся о встрече в конце недели. Но какой вечер он имеет в виду? В пятницу? Или в субботу? Я не уверена, и не могу заставить себя перезвонить ему и уточнить. А потому провожу всю пятницу, когда у меня уже выходной день, слоняясь по квартире и ожидая, что в любую минуту он может появиться. Но Лоренс звонит мне только в субботу. Приглушенным голосом спрашивает по телефону:

– Ты свободна? Мы можем увидеться?

Я как раз закончила пылесосить лестницу и взялась за мойку ванны. Мои руки сушит чистящий порошок, и начинает проступать краснота. Я зажимаю мобильный телефон под подбородком и наношу на ладони немного крема для рук, а потом начинаю медленно втирать его.

– Да, все замечательно, – отвечаю я. – Приезжай, если хочешь.

А сама думаю, заметил ли он некоторое изменение моего тона, в который я намеренно добавила легкий оттенок недовольства.

Лоренс приезжает, и я не скрываю своего плохого настроения. Я с ним холоднее, чем обычно. Чуть раньше прерываю наш первый поцелуй, а когда он проводит тыльной стороной ладони по моей щеке, перехватываю его руку и отвожу в сторону.

Я избегаю его взгляда и смотрю на улицу. Теперь несколько окон в здании напротив открыто, чтобы впустить внутрь первое весеннее тепло. Во дворе кто-то моет машину, пользуясь ведром и губкой. Но цвет неба остается по-прежнему каким-то неопределенным.

– Хочешь, пойдем прогуляемся? В парк? В кино? А потом я бы пригласил тебя куда-нибудь поужинать, – предлагает Лоренс, и в его тоне слышится отчаяние и беспомощность.