Элис. Навсегда

– О Господи! – Я прижимаю ладонь к губам. – Прости меня за эту оплошность.

– Она очень расстроена, – продолжает Лоренс, и в его голосе звучит готовность признать свою вину и полное поражение. – Полли считает… Она говорит, что теперь ей придется пересмотреть свое мнение обо мне. Отныне я для нее не тот отец, какого она знала прежде, и не тот муж, какого заслуживала ее мама.

Я склоняю голову ему на плечо и выжидаю. Так мы и сидим в молчании. Лоренс громко вздыхает.

– Полли сказала правду. Я не был верным мужем, – говорит он, поворачиваясь, чтобы посмотреть мне в лицо. – Мне необходимо признаться тебе во всем. Нужно, чтобы ты знала. Я уже сыт по горло секретами от людей, которые мне дороги. У меня действительно был роман с той женщиной… с Джулией Прайс. Ты, наверное, знакома с ней. Мы часто виделись, и все как-то произошло само собой. Наши отношения не могли закончиться ничем серьезным. Хотя это и не оправдание для меня, но я бы никогда не оставил Элис ради нее. А потом жена обо всем узнала. Перед аварией. Похоже, Джо Азария рассказала ей, что видела нас вместе. Хотя Элис и раньше подозревала меня. Она настолько рассердилась, что даже потребовала убрать свое имя с новой книги, которую я посвятил ей, как и предыдущие. Правда, в итоге я оставил посвящение в прежнем виде, и, по-моему, поступил верно. Был уверен, что иначе нельзя. И сразу пообещал Элис, что разорву с Джулией Прайс отношения. Я так и сделал. Ведь это стало моим последним обещанием, данным жене перед ее гибелью. И у меня не возникло сомнений в правильности подобного решения.

– Продолжай, – прошу я.

– Но вот Тедди встретился с Онор в начале недели, и та ему все выложила, а Полли не составило труда нарисовать себе общую и весьма неприглядную картину. Да тут еще эта история с телефоном! Потому они и поспешили приехать сюда для выяснения отношений. Мне трудно даже мечтать сейчас, что они когда-нибудь простят меня. Полли просто кипит от возмущения, а ты знаешь, какая она упрямая. Тедди держится отчужденно и холодно. Он молчит, но, как мне кажется, ненавидит меня даже сильнее, чем сестра.

– О, любимый…

– Я не знаю, как быть дальше. Какая-то безумная путаница в голове.

Лоренс отстраняется от меня и ерошит пальцами волосы. Мы сидим у огня, который постепенно угасает, превращаясь в горстку тлеющих угольков. Я выбираю момент, подходящий для покаяния.

– Мне ведь тоже случалось тебя обманывать, дорогой, – произношу я. – И настала пора тебе узнать об этом. Ты очень рассердишься на меня.

Но после такого предисловия и всех бурных сцен, которые разыгрались в этом доме чуть ранее, моя история о том, как я исказила (а я заранее решила назвать это именно так) последние слова Элис, кажутся совершеннейшим пустяком, его едва ли можно назвать обманом. Лоренс слушает меня с отсутствующим видом, а когда я спрашиваю, прощает ли он меня, похлопывает по руке.

– Я прекрасно понимаю, почему ты так поступила, – говорит он. – Просто ты слишком добра, и посчитала, что это нам поможет. – Лоренс подносит мою ладонь к губам и целует.

Я подбрасываю в камин дров и начинаю убирать со столика перед диваном чашки, блюдца, ложки, пакет с молоком. Отношу все это в кухню и ставлю фарфор в посудомоечную машину. Темнеет, а в окна снова хлещет дождь. В холодильнике я нахожу большую кастрюлю рыбного супа по-марсельски, который вполне сгодится для ужина, если добавить к нему салат и немного хлеба.

Мы молча едим, сидя за кухонным столом, а потом я слышу, как Лоренс берется за телефон и оставляет детям сообщения с просьбой перезвонить. Позже звонят уже ему, он поспешно отвечает, но заметно сникает, когда слышит голос в трубке:

– А, это ты, Малком! – И уходит в кабинет, закрыв за собой дверь.

Через двадцать минут Лоренс возвращается и рассказывает, что Полли в истерике позвонила семейству Азария, Джо поехала и забрала ее на ночь к ним домой в Кентиш. Малком обещал сообщить подробности утром.

– Я дал ему понять, что у нас с тобой все очень серьезно, – говорит Лоренс, словно спохватившись. – Судя по его реакции, он за меня рад.

Отлично! Наша связь предана публичной огласке. С этого момента мне не составит труда справиться с последствиями.

Три месяца спустя

Воскресенье в Хайгейте. Полдень. Я сижу в кухне за столом с развернутой газетой, на которой остались рыжие круги от чашки с чаем. Я только что просмотрела литературные полосы «Обозревателя» и получила от этого удовольствие. Дело в том, что я не смогла удержаться от искушения поручить Оливеру как внештатному автору написать рецензию на новую книгу по истории непотизма [15], и он прекрасно справился с заданием. Правда, не совсем ясно, дошел ли до него смысл моей шутки.

На прошлой неделе наш крошка Робин Маколлфри пригласил меня с ним пообедать. Причем в приглашении, присланном по электронной почте, написал: «Пусть это останется строго между нами». А за столом в ресторане пояснил, что «не хотел лишний раз расстраивать Мэри».