Элисон Джеймс. Смертельные искушения. Полубоги-1.

почувствуем завтра, будем тогда, когда оно настанет.

Нико поцелуем прервал готовые вырваться слова, губы скользнули по ее и

изгнали из головы все, что она намеревалась сказать. Он снова, нежно касаясь

тела Патрисии, потянул ее ночную сорочку вверх, пока не достиг груди и обхватил

ее.

- Позволь мне подарить тебе радость, - пошептал Нико.

Патрисия кивнула, пытаясь найти его рот. Его язык и губы были умелыми, и женщина подумала, что могла бы целовать этого мужчину вечно.

Но у Нико были другие планы. Он притягивал ее, пока не захватил и не

сжал губами сосок и стал посасывать его, выделывая при этом зубами и языком

чудесный танец. Патрисию окружило горячее покалывание, и она обхватила

руками его голову.

- Сильнее, - попросила женщина.

Он повиновался. Нико открыл рот пошире, втягивая столько плоти, сколько

смог вместить, потом выпустил, прикусив зубами. Мужчина повторял это раз за

разом, облизывая, посасывая, уделив при этом внимание каждой груди.

Патрисия толкнула Нико на постель, и, зарывшись лицом в его грудь, нашла ртом сосок, наслаждаясь стонами крылатого.

Как-то она слышала, что мужчинам почти так же нравятся

предварительные игры, что и женщинам, и впервые у нее появилась возможность

проверить теорию на практике. Патрисия двинулась к области между лопаток и

резко втянула в рот кожу, стремясь оставить засос.

Нико застонал и рассмеялся.

- Я нравлюсь тебе.

- Мне нравится каждая частичка тебя.

- Особенно крылья? – поддразнил мужчина.

- Я хочу тебя с крыльями и без них. Хотя, с крыльями лучше. А летать ты

можешь?

Он расхохотался во весь голос, в груди под ней загрохотало.

- Да. Могу. – Нико коснулся ее губами. – Однажды я овладею тобой в

полете, любимая. Обещаю.

- Ты можешь лететь и одновременно трахать меня?

Его смех затих, глаза стали темнее, чем когда-либо.

- Не знаю, но было бы интересно проверить. Хотя, не сегодня вечером, слишком опасно – у нас на хвосте дион. Плюс, не хочется, чтобы какой-нибудь

браконьер принял меня за огромного гуся. - Он притянул ее поближе. - Но вот

однажды...

Нико раздвинул языком ее губы, потом взял руку Патрисии и накрыл ею

свой твердый, горячий член.

АНДРЕАС, находясь в шкуре снежного барса, безошибочно почувствовал

запах секса из соседней спальни. Патрисия была страстной, и ее неистовствующие

феромоны заставляли покалывать его мех.

Скоро женщина станет мечтать об Андреасе. Догадка появилась после того, как он взглянул ей в глаза, вскрыв глубоко похороненные фантазии. Когда она

обнажила перед ним и Нико в спальне свое тело, всколыхнулось ее томление.

Отсчет пошел. Они с Нико сорвут все запреты, и Патрисия будет готова к

тому, на что прежде никогда не отваживалась.

Трансформировавшись, Андреас отворил окно, после чего вновь обернулся

кошкой и без труда запрыгнул на ветку растущего у дома огромного клена. Ветви

прогибались под его весом, но Андреас, быстро перепрыгивая с одной на другую, соскочил на землю.

К великому его раздражению тут же рядом очутились две кошки Патрисии.

Хотя, нет, три.

Анедреас малость тревожился за Нико. Тот всегда пытался относиться к

женщинам, которых обслуживал, бесстрастно, но не на сей раз. Сомнений нет -

Патрисия очаровательна, есть в этой девушке что-то такое. Но все же, ежели они

не выпутаются из чар, и Патрисия свалит – а она может это сделать, - то

получится, что Нико снова пнули по яйцам. Андреас не в силах ему помочь, однако видеть страдания друга так же не хочется.

Снежный барс кружил вокруг помещения на первом этаже, которое заняла

Ребекке. Она наиболее уязвимая в их компании, и тем не менее отказалась

обмениваться номерами с Патрисией.

Комната Ребекки, единственная прелесть которой - небольшой отдельный

вход, увитый виноградными лозами, была самой маленькой в гостинице. Ребекка

утверждала, что ляжет спать поздно, так как собирается изучить надпись, а

находясь в задней части здания, никому не помешает.

Андреас предложил постеречь ее, чтобы не вдаваться лишний раз в

подробности, для чего им так важна ее безопасность. Убеждая кошек сохранять

тишину, он осторожно подкрался к входу. Пушистики потерлись о его лодыжки, но повиновались.

Ребекка еще не спала. Она сидела за крошечным столиком, усеянным

фотографиями, прямо напротив двери, под прямым углом к двери на крыльце.

Одежда ее находилась в беспорядке, кофточка наполовину расстегнута, словно

девушка пыталась устроиться поудобней. Волосы собраны, но некоторые прядки

цвета меда выбились, облепив шею, из пучка.

Ребекка красива не той привлекательностью, ценимой людьми в данной

стране, но была в ней некая приземленность, импонирующая Андреасу. Его

притягивал наклон ее головы, то, как горели ее глаза, когда она перебирала

фотографии. Опасная штука эта привлекательность.

Опасно также то, как она сидела, освещаемая со всех сторон, и не задернула