Элисса

— Хорошо, излагаю свое дело, Сакон. Вот уже много лет я и подвластные мне племена терпим обиды и притеснения от вас, финикийцев. Несколько столетий назад вы обосновались в нашей стране, чтобы заниматься торговлей. Против того, чтобы вы занимались торговлей, мы не возражаем, но мы возражаем против того, чтобы вы существовали как независимое государство, чтобы вы, мои слуги, претендовали на равенство со мной. От имени всех своих подданных я требую, чтобы отныне вы платили двойной налог за право на разработку золотых копей. Я требую также, чтобы вы снесли все городские укрепления и прекратили порабощать моих подданных, которых вы принуждаете трудиться на себя. Вот мое слово.

Выслушав эти надменные притязания, все в изумлении и гневе повернулись к Сакону, ожидая его ответа.

— А если мы откажемся удовлетворить столь умеренные требования, о царь, — с саркастической улыбкой осведомился правитель города, — что тогда? Война?

— Сначала скажи, Сакон, отказываешься ли ты их принять?

— От имени городов Тира и Сидона, от имени моего повелителя Хирама, я отклоняю эти требования, — с достоинством произнес Сакон.

— Тогда, Сакон, я соберу под свое знамя стотысячную армию, которая сотрет с лица земли и тебя и твой город, — сказал Итобал. — Однако я помню, что к той благородной древней крови, о которой так непочтительно отозвался этот выскочка, примешивается и финикийская кровь, — поэтому я хотел бы пощадить тебя. Я также помню, что в течение многих поколений мои предки жили в мире и дружбе с этим городом. Как видишь, я возвожу мост между нами, и в доказательство твоих дружеских чувств я прошу тебя лишь о небольшом одолжении — выдай за меня свою дочь госпожу Элиссу, которую я сделаю своей царицей. Хорошенько подумай, прежде чем ответить, помни, что от твоего ответа зависят жизни тех, кто тебя сейчас слушает, и еще тысячи других.

В зале водворилась тишина, все взгляды обратились на Элиссу; она по-прежнему стояла безмолвная и неподвижная, с загадочным выражением сфинкса. Вместе со всеми смотрел на нее и Азиэль; и из сотен устремленных на нее взглядов она чувствовала лишь его взгляд. Столь сильным было притяжение его глаз, что помимо своей воли она повернула голову и посмотрела в его сторону. Но, вспомнив о том, что произошло в тот день между ней и Азиэлем, она слегка покраснела и потупилась, что не ускользнуло от пристальных глаз Итобала.

— Царь, — заговорил Сакон, — для меня поистине большая честь, что вы просите руки моей дочери с намерением сделать ее царицей, но она — моя единственная, горячо любимая дочь, и я поклялся, что не выдам ее замуж против ее желания. Примите, царь, ответ из ее уст, это будет и мой ответ.

— Госпожа, — обратился Итобал к Элиссе, — ты слышала, что сказал твой отец; соблаговоли же сказать, что ты охотно разделишь со мной и трон, и власть.

Элисса вышла вперед и низко поклонилась.

— О царь, — сказала она, — я ваша слуга, и своим предложение вы оказываете мне великую честь. И все же, царь, прошу вас: найдите себе более прекрасную и знатную женщину, чтобы она разделила с вами корону и скипетр, ибо я недостойна столь высокого сана: мне нечего добавить ко всему, сказанному еще прежде. — Она вновь поклонилась и повторила: — Я ваша слуга, царь.

Поднялся удивленный гул: почти никто не предполагал, что Элисса может отказаться от такого заманчивого предложения — стать супругой царя. Не удивлен, казалось, был лишь Итобал, этого ответа он и ожидал.

— Госпожа, — сказа он, с трудом подавляя кипящие в его душе страсти. — У меня есть как будто бы все, чего может пожелать женщина, но ты отвергаешь мое предложение с такой легкостью, будто я не могущественный владыка, а какой-то безродный выскочка. Это можно объяснить только тем, что твое сердце отдано другому.

— Ну что ж, — ответила Элисса, — считайте, что так оно и есть: мое сердце отдано другому.

— И все же, госпожа, еще четыре солнца назад ты клялась, что твое сердце свободно. За это недолгое время ты, очевидно успела полюбить. Уж не этот ли еврей — твой избранник? — И он показал на принца Азиэля.

На этот раз Элисса залилась сплошным румянцем, хотя и не выказала никаких других признаков замешательства.

— Да простит меня царь, — сказала она, — и да простит меня принц Азиэль, чье имя названо вместе с моим. Я сказала, что мое имя отдано другому, но не сказала, что оно отдано смертному человеку. Я жрица, мое сердце отдано Вечно Живущему.

На это царь не нашелся, что сказать; кругом послышались одобрительные возгласы людей, восхищенные ее находчивостью. И вдруг в дальнем конце зала кто-то выкрикнул:

— Госпожа, видимо не знает, что и в Египте и Иерусалиме Вечно Живущим называют принца.

Элисса была явно смущена.

— Этого я не знала, — произнесла она, — да и откуда мне знать? Я говорила о том, кто обитает на небесах, — боге, которому я поклоняюсь.

— Оказывается, это же имя носит и тот, кто обитает на земле. Поэтому ты должна поклоняться и ему, ведь такие совпадения не могут быть случайными, — прокричал тот же голос, но уже с другой стороны переполненного зала.