Элисса

Азиэль быстро натянул лук. Лучник он был сильный и искусный, стрела пронзила золотой шлем царя, пробив его голову до самого черепа.

— Вот мой ответ, — выкрикнул Азиэль, когда Итобал упал на землю. Но в следующее мгновение царь был уже на ногах и отдавал повеления, прикрытый плотным окружением военачальников.

— Захватите принца Азиэля и всех его воинов живыми, — приказал он. — Тех, кто это сделает, я награжу большим стадом, но те, кто их ранит, будут преданы смерти.

Военачальники с поклонами отдали соответствующие распоряжения своим отрядам, и вскоре к высокой башне со всех сторон приставили лестницы и по ним уже карабкались невооруженные воины. Вновь и вновь сбрасывали защитники лестницы, но их было мало и становилось все труднее скидывать тяжел, лестницы с многочисленными людьми, и они рубилу осаждающих по головам, как только те появлялись над парапетом.

Многих приканчивали они своими меткими удара, ми, но в конце концов выбились из сил; стремясь отличиться перед царем, который внимательно наблюдал за происходящим, отважные дикари продолжали лезть вверх, не боясь угрожающей им смерти. Наконец они с криками перелезли через парапет и бросились на небольшой отряд евреев.

Азиэль хотел сброситься вниз, с башни, но телохранители удержали его; вот так и случилось, что его схватили и связали.

Когда Азиэля тащили к лестнице, он посмотрел через ров, и увидел, что наемники, оставив все еще неповрежденную внутреннюю стену, удирают, а тысячи горожан теснятся возле ворот, ведущих в храмовую крепость.

Азиэль мысленно застонал и прекратил всякую борьбу: он знал, что участь древнего города решена, и вот-вот сбудется предсказание Иссахара.

* * *

Азиэля и его спутников со связанными за спиной руками, обмотав вокруг их шей длинные сыромятные ремни, протащили через все вражеское войско; их осыпали насмешками и плевками. Затем их подвели к сшитому из шкур шатру, осененному знаменем. В этот шатер принца втолкнули одного и силой заставили встать на колени. Перед ним на застланном львиной шкурой ложе лежал громадный Итобал; его раненую голову промывали лекари.

— Приветствую тебя, сын Израиля и фараона, — усмехнулся царь. — Воистину ты поступаешь мудро, преклонив колени перед властителем мира.

— Глупая шутка, — ответил Азиэль, оглядываясь на державших его воинов. — Подлинное уважение может идти лишь от сердца, царь Итобал.

— Я знаю это, и такое уважение ты тоже мне окажешь, когда я укрощу твою гордость. Кто учил тебя стрелять из лука? Ты превосходный лучник. — И он показал на окровавленный шлем, в котором торчала пробившая его стрела.

— Нет, — ответил Азиэль, — это был неудачный выстрел, ибо у меня очень устала рука. Когда в следующий раз я натяну тетиву, царь Итобал, клянусь, выстрел будет более удачным.

— Хорошо сказано, — рассмеялся царь. — Но знай, пес, что теперь моя очередь стрелять. Как я с тобой поступлю, ты узнаешь позже. Знаешь ли ты, что город уже захвачен, мои воины охраняют ворота, а эти трусы, горожане Зимбое, толпятся, точно овцы, во дворе храма и на склонах утеса? Они воображают, будто находятся там в безопасности, но я говорю тебе, что они были бы в большей безопасности на равнине, ибо у меня в руках ключ от их крепости — тайный ход, ведущий от дворца Баалтис к храму; ты, кажется, его знаешь? А если бы даже у меня и не было этого ключа, голод и жажда скоро сделают свое дело.

Я победил, еврей, и с меньшим, чем думал, трудом; отныне в заложниках у меня весь великий город, я могу пощадить его или разрушить, как мне будет угодно, хотя твоя стрела едва не лишила меня радости победы.

— Ну что ж, — равнодушно ответил Азиэль, — я выполнил свой долг, дальнейшее — в руках Судьбы.

— Да, ты хорошо сражался, пока горожане не покинули тебя, а смелого человека не волнует участь трусов. Но подумай об Элиссе. Я знаю все: она укрылась в погребальной пещере с фиалом яда на груди и бронзовым кинжалом на поясе, чтобы покончить с собой, если ее попробуют схватить, чтобы передать мне. И все это она делает потому, что любит тебя, принц Азиэль, только поэтому она отказывается стать моей царицей и править завоеванным мной городом и всеми моими бесчисленными племенами.

Догадываешься ли ты, почему я повелел взять тебя живым? Нет? Сейчас объясню: я надеюсь поймать ее с помощью приманки; эта приманка — ты, принц Азиэль. Убить тебя было бы проще простого, но ведь тогда и она покончила бы с собой. Однако, возможно, она сохранит себе жизнь ради твоего спасения и согласится стать моей. Во всяком случае, попытка не пытка; если же мой замысел не удастся, за ее гордость ты заплатишь мне своей кровью, принц Азиэль.

— Я сделал бы это с радостью, — ответил Азиэль, — но какой же ты низкий ублюдок, раз готов так жестоко терзать сердце беспомощной женщины! Неужели нет у тебя мужского достоинства? Подобный замысел может вынашивать только жалкий трус.