Элита

Он пожал плечами. Его плечи поникли, когда он сел посреди комнаты прямо на пол. Он ронял слезы на ковер, пока игрался с одним из привезенных с собой игрушечных автомобилей.

— Почему ты грустишь? — спросила я, усаживаясь напротив него.

— Я ненавижу его.

— Кого, Никсон? Кого ты ненавидишь? Разве ненависть — это не плохо?

Он отрицательно покачал головой.

— Ты слишком мала. Ты не понимаешь, — он ударил машинку об пол, потом снова, и снова, пока она, в конце концов, не сломалась.

Мне было страшно, но не потому, что я боялась, что он сделает мне больно, а потому что я знала, что ему сейчас плохо. Так что я сделала единственное, на что была способна в данной ситуации.

Я обняла его.

Я обвила его шею своей тощей маленькой рукой и крепко держала его, пока он плакал.

— Не волнуйся, я спасу тебя, Никсон. Я спасу тебя.

— Девочки не могут спасать мальчиков.

— Они тоже могут! — я сжала его сильнее. — Я обещаю. Я избавлю тебя от того, что делает тебя грустным.

— Трейси… — его рыдания становились все громче. — Я так боюсь…

— Если ты боишься, то я тоже буду бояться, Никсон. Пока ты не почувствуешь себя в безопасности. Я буду бояться вместе с тобой.

— Обещаешь? — он отстранился от меня.

— Я обещаю. Потому, что ты мой самый лучший друг на всем белом свете, Никсон. Я хочу, чтобы ты был счастлив.

Он кивнул, а потом мы разыгрались, пока не уснули на полу.

— Трейси? — это был голос дедушки. — Ты готова?

— Да! — я бросила дневник обратно на стол и открыла дверь. — Извини, я просто задумалась.

— Это нехороший знак, — пробормотал дед.

Я взяла его под руку, и мы спустились вниз по лестнице в мраморный холл.

— Он здесь, — мужчина подошел к дедушке и кивнул.

Дедушка поднял глаза к небу, перекрестился, а затем сказал:

— Давайте его сюда.

Дверь открылась, и появился Никсон. Он выглядел, как мой нормальный Никсон. Он был одет в плотно облегающие джинсы и такую же футболку, которая демонстрировала его татуировки на груди, и половину «рукава» на левой руке.

Его взгляд встретился с моим, и он улыбнулся. Я почти бросилась к нему, но дедушка крепко удерживал меня, поэтому я не могла даже пошевелиться.

Дедушка кивнул двум мужчинам, стоящим около нас. Они подошли к Никсону. Он поднял руки вверх и повернулся, когда они проверяли его на наличие оружия. Неужели это действительно необходимо? Они вытащили у него из-за штанов пистолет, нож из ботинка и стальной костет из кармана. Мои глаза расширились. Он только пожал плечами, будто все, что сейчас происходило — это целиком и полностью нормальное явление.

После того, как его обезоружили, он опустил руки по швам. Я посмотрела на дедушку. Выругавшись, он отпустил меня, и я побежала в объятия Никсона.

Повисло настолько густое напряжение, что его можно было резать ножом. Никсон вежливо принял мои объятия, но как только наши тела соприкоснулись, он зашипел, и мягко оттолкнул меня, оставляя между нами небольшое расстояние.

Растерявшись, я потянулась к его руке, но он вырвал ее и покачал головой.

Больно. Я перевела взгляд с него на дедушку. Никсон смотрел на него, будто хотел сейчас же застрелить, а дедушка одаривал его таким взглядом, будто вот-вот кастрирует его. Здорово. Обед будет поистине звездным.

Звук удара шпилек о мраморный пол прервал их обмен смертоносными взглядами. Леди откашлялась. Я посмотрела в том направлении, откуда она пришла, и была удивлена, увидев красивую женщину с прямыми черными волосами, смотрящую на меня в ответ с улыбкой. Она объявила:

— Обед готов.

Дедушка повернулся на каблуках и последовал за ней прочь из комнаты. Я думаю, я тоже должна идти, потому что Никсон уже шел впереди меня.