Элита

Лишь однажды он себя выдал.

— Какой офицер?

— Я не спросил, как его зовут, — вздохнул Максон и вопросительно взглянул на меня.

— Я тоже. Но у него на большом пальце было кольцо. Такое серое, вроде оловянного.

— Таннер, — кивнул Марксон. — Его нет в живых. Мы потеряли около двадцати пяти гвардейцев и десяток слуг.

— Что? — Я прикрыла рот руками.

Аспен. Только бы он был жив. Всю прошлую ночь я была так поглощена собственными переживаниями, что мне и в голову не пришло беспокоиться за него.

— Что с моими родителями? И с остальными девушками из Элиты?

— Все живы и здоровы, сир. Впрочем, у вашей матушки случился нервный срыв.

— Она уже вышла из убежища?

Мы двинулись на выход. Максон шел первым.

— Все уже вышли. Мы пропустили несколько мелких убежищ и обходили все по второму кругу в надежде найти вас и леди Америку.

— О господи, — сказал Максон. — Я сейчас же иду к ней.

С этими словами он вдруг застыл как вкопанный. Я проследила за его взглядом и увидела, во что повстанцы превратили дворец. На стене были нацарапаны те же самые слова, которые я видела в прошлый раз.

«МЫ УЖЕ БЛИЗКО»

Снова и снова, написанные всем, что попалось под руку, эти зловещие слова смотрели на меня со стен коридора. Повсюду царил невообразимый разгром. Я никогда не видела, во что повстанцы превращали первый этаж, только коридоры рядом с моей комнатой. Огромное бурое пятно на ковре свидетельствовало о том, что кто-то — беззащитная служанка или бесстрашный гвардеец — погиб на этом месте. Окна были разбиты и щерились острыми осколками стекол. Немногочисленные уцелевшие светильники упрямо моргали, не желая сдаваться. К своему ужасу, я заметила в стенах выбоины. Может, они видели, как люди прятались в убежищах, и пытались в них прорваться? Кто знает, насколько мы с Максоном были близки к гибели?

— Мисс? — обратился ко мне кто-то из гвардейцев, вернув к реальности. — Мы взяли на себя смелость связаться с родными всех девушек. Судя по всему, нападение на семью леди Натали было прямой попыткой сорвать Отбор. Они наносят удары по вашим родственникам, чтобы заставить вас уехать.

Я зажала рот руками.

— Нет!

— Король распорядился приставить охрану к родным всех девушек. Он настаивает на том, что все должны остаться во дворце.

— А если они сами захотят уехать? — возразил Максон. — Не можем же мы держать здесь кого-то против воли!

— Разумеется, сир. Вам необходимо переговорить с королем.

Гвардеец, похоже, не ожидал, что мнения короля и наследника столь кардинально разойдутся.

— Мою семью не придется долго охранять, — произнесла я, надеясь разрядить напряжение. — Сообщите им, что я скоро буду дома.

Гвардеец перевел взгляд с меня на Максона. Явно искал подтверждение тому, что меня исключают. Принц молча кивнул.

— Да, мисс, — с поклоном отозвался гвардеец.

— Моя мать у себя? — остановил его Максон.

— Да, сир.

— Передайте ей, что я сейчас приду. Можете идти.

Мы остались в одиночестве. Принц снова взял мою руку:

— Не торопись уезжать. Попрощайся со служанками и с кем захочешь из девушек. И поешь что-нибудь. Ты ведь так любишь здешнюю еду.

— Обязательно, — улыбнулась я.

Максон провел языком по губам, с трудом держа себя в руках. Вот и все. Настал прощальный момент.

— Ты навсегда меня изменила. И я никогда тебя не забуду.

Свободной рукой я погладила его по груди, поправляя пиджак.

— Не тяни себя за ухо с кем-то другим. Это лишь мое. — Мне удалось выдавить улыбку.

— И не только это.

— Мне нужно идти. — Я сглотнула.

Он кивнул. Потом поцеловал меня, всего один раз, в губы, и побежал по коридору. Я провожала его взглядом, пока он не скрылся из виду, и только потом направилась к себе в комнату.

Каждый шаг по парадной лестнице превращался в пытку, как из-за того, что я оставила позади, так и из-за того, что ждало меня там, на втором этаже. А вдруг я позвоню в колокольчик, а Люси не придет? Или Мэри? Или Энн? А вдруг я больше никогда не увижу Аспена?

На втором этаже царил разгром. Оно по-прежнему было узнаваемо, самое прекрасное место на свете, даже в руинах. Но я не представляла себе, сколько нужно времени и денег, чтобы вернуть всему этому первозданный вид. Повстанцы потрудились на совесть. Когда я приблизилась к своей комнате, до меня донесся чей-то плач. Люси. Я выдохнула, радуясь, что она жива, и страшась того, что заставило ее плакать. Усилием воли взяла себя в руки, решительно завернула за угол и вошла в комнату.

Заплаканные Мэри и Энн подметали с пола осколки разбитой балконной двери. Мэри остановилась и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. В углу Люси безутешно рыдала у Аспена на груди.

— Ш-ш-ш, — успокаивал он ее. — Ее отыщут, я уверен.

Меня охватило такое облегчение, что я залилась слезами:

— Вы целы. Вы все целы.

Из Аспена словно разом выпустили воздух, так резко обмякли его напряженные плечи.

— Миледи? — будто не веря своим глазам, уточнила Люси. В следующую секунду она уже бежала ко мне. Мэри и Энн немедленно последовали ее примеру и заключили меня в объятия.

— Это против всяких приличий, — сказала Энн, не выпуская меня.