Элита элит

Нет, конечно, когда в монаду приходит кандидат в гвардейцы, он довольно долго является обузой для монады и лишь минимум через год перестает хотя бы мешаться при отработке даже учебных тактических задач. Потому что штатная гвардейская монада – это единый организм, где каждый гвардеец воспринимает других на уровне безусловных рефлексов, как человек обычно воспринимает свою руку или ногу. Причем не просто человек, а тренированный спортсмен, в совершенстве владеющий собственным телом.

Но, во-первых, кандидаты в рядовые всегда направляются в монаду со сдвигом в два-три года, так что в самом худшем случае из двух кандидатов в рядовые полный неумеха всего один. При двенадцати няньках. Причем не тех, у которых дитя без глазу, а наоборот, довольно умелых, всегда готовых друг друга подстраховать, так как в большинстве своем они уже не раз нянчились с подобными сопляками.

Во-вторых, этот неумеха при самом негативном раскладе уже поднялся как минимум на седьмой уровень антропрогрессии и имеет: а) спортивный разряд (как правило, не один); б) диплом (чаще всего красный) одного из престижных гражданских вузов Империи.

Таковы базовые требования Гвардии. Ну а еще, как правило, и опыт службы в каком-нибудь элитном подразделении территориальных войск, поскольку это, хотя и не является обязательным требованием для зачисления в Гвардию, но сильно приветствуется. А здесь…

Даже большинство программ подготовки территориалов моим подчиненным пока было недоступно. Поэтому я разделил программу подготовки на два блока, первый из которых включал в себя развитие базовых умений: силы, ловкости, скорости реакции, умения концентрироваться, а второй – непосредственно воинских умений. Причем начать второй этап я решил со сдвигом где-то в неделю относительно первого.

Была некоторая надежда, что часть из них удастся втащить ну хотя бы на первый уровень антропрогрессии, что являлось чрезвычайно трудной задачей. Дело в том, что одним из ключевых параметров перехода являются плотность и разветвленность нейронных связей, а, как я уже успел установить, у трети моего состава не было даже базового среднего образования. А высшего не было ни у кого! И, как это сделать без медикаментозной поддержки и виртуализированной среды развития, я пока совершенно не представлял.

Впрочем, высшее образование – всего лишь один из множества, пусть и самый простой и распространенный, способов развития мозга, так что еще посмотрим…

Так вот, одним из упражнений на развитие концентрации, которые я сделал ежедневными и обязательными, были простейшие игровые тесты на разборку неустойчивой конструкции из хаотично сваленных предметов, в качестве которых я использовал гладко оструганные мелкие сучки. Как оказалось, среди местного населения была распространена очень похожая детская игра под названием «бирюльки».

Сказать по правде, сначала мои требования не вызвали особенного энтузиазма. И в изготовленные мной с помощью раскладного перочинного ножа несколько комплектов бирюлек народ принялся играть с откровенной ленцой. А когда я еще включил в расписание простейший тест-игру в камешки, народ вообще начал скалить зубы. Мол, чегой-то командир того… в игрушки вздумал играть. Пришлось провести показательный урок.

Я рассадил подчиненных кружком и высыпал перед собой один комплект бирюлек. Все обменивались веселыми взглядами. Типа, а ну-ка чего нам сейчас командир тут покажет. Я жестом подозвал Гарбуза и, сняв часы, бросил ему:

– Засекай.

Тот впился взглядом в циферблат.

– Давайте!

Легкими движениями обеих рук я быстро раскидал сваленную горку.

– Сорок секунд! – ошеломленно пробормотал старшина.

Я обвел взглядом сидевших передо мной. Лица у всех были как минимум озадаченными. Ну еще бы, до сих пор лучший результат, показанный ими, был где-то в районе восьми минут. Хотя они об этом, вероятно, не догадывались, поскольку засекать время выполнения теста им и в голову не пришло. Я снова навалил перед собой кучку бирюлек.

– Еще.

– Давайте!

Следующий результат составил сорок две секунды. Затем тридцать девять. А потом я вывалил перед собой сразу две кучки и разобрал их, действуя обеими руками одновременно за пятьдесят девять секунд.

– Теперь камешки, – сообщил я, отодвигая бирюльки в сторону.

Чуть нагнувшись, двумя пальцами ухватил с земли камешек и подбросил вверх, поймав его затем на тыльную сторону ладони. Подбросил тыльной стороной, тут же подхватив пальцами и подбросив следующий. Подбросил два, ухватив пальцами третий. Подбросил три, пальцами присовокупив к ним четвертый. Четыре – и пятый. Пять – и шестой. Так и пошло. Когда в воздухе, сухо постукивая друг о друга, летало уже около трех десятков, я поднял взгляд, не останавливая, впрочем, процесс умножения камней в воздухе.

– Достаточно для демонстрации?

Все молча кивнули. Я убрал ладонь, позволив камням упасть на землю, и одним движением даже не поднялся, а как бы перетек из положения сидя в положение стоя. Что, несомненно, выглядело впечатляюще. Но мне сейчас и нужно было впечатление, придавшее бы дополнительный вес моим следующим словам.