Элита русской разведки. Дела этих людей составили бы честь любой разведке мира

— СВР этих методов не использует даже в самых крайних случаях. Методы, которые применял Судоплатов, «имели место быть». Однако к свидетельствам самого Павла Анатольевича нужно подходить критически. При подготовке его книги сам он, его сын и «соавторы» принимали на веру устные рассказы или «свидетелей» или «участников», в том числе находившихся за границей. Многие свидетельствовали по принципу «все, что было не со мной, — помню». Этому есть примеры.

— Допускаете ли вы, что в России действуют хорошо внедрившиеся «их» нелегалы? Можно, конечно, отделаться шуткой уже упоминавшегося разведчика-нелегала Геворка Андреевича Вартаняна: «Они у нас больше полугода не выдерживают».

— Не допускаю. Даже теоретически. А вот агентуру из граждан Российской Федерации и СССР, переселенцев и эмигрантов (или их детей и внуков) — допускаю.

— В разведке случаются и предательства. Напомню о деле полковника Запорожского, осужденного сравнительно недавно за измену на 18 лет. Как удалось вытянуть, заманить домой из США предателя, который теперь отбывает заслуженный срок?

— Разведка ведет постоянный бой, понятно, что здесь неизбежны и постоянные столкновения. Степень чужого интереса и степень влияния, воздействия на разведчиков несопоставимы с тем, что могут испытывать представители других профессий. К сожалению, находятся и подлецы. При советском режиме некоторые пытались рядиться в правозащитников. Оставались и выдавали своих, ссылаясь на ввод войск в Чехословакию, на неприятие партийного курса… Но сейчас валить не на кого. Попадаются люди с гнилыми душонками. Начинает такой завидовать чужим деньгам, достатку. Вбивает себе в голову, что его недооценили. У него есть выбор — уйди достойно: в бизнес, в сферу, где считаешь себя специалистом. Но торговать самым святым — судьбами своих же товарищей, с которыми ты работал… К сожалению, на моей памяти несколько тяжелых случаев предательства.

— Что лежит в основе измены? Несколько ущемленная психология, на которую к тому же влияют с той стороны? Или умело вербуют, покупают, предлагая огромные деньги?

— Как правило, комбинация того и другого. Но в основе лежит эгоцентризм, завышенная самооценка. А тут еще и искушение — получить сразу и много.

— В СВР существует собственное подразделение, которое и призвано выявлять предателей. Вы довольны его работой?

— Не полностью. Хотя в последние годы служба собственной безопасности выправляется, набирает обороты. Один из примеров — упомянутый вами предатель Запорожский. Вся оперативная, не один месяц и даже год продолжавшаяся операция по его выводу в Москву — пример тесного взаимодействия внешней разведки и Федеральной службы безопасности. Он знал, что ему может грозить, но тем не менее его заманили в ловушку. Переиграть этого хорошо подготовленного человека оказалось очень не просто.

— Свои же его и готовили.

— Свои, а потом и чужие.

— Мы упомянули о ФСБ. То утихают, то снова возникают дебаты о возможности создания единой спецслужбы, о необходимости слить, укрупнить, объединить.

— Останется ли внешняя разведка самостоятельной? Президент подтвердил, что реорганизация спецслужб закончена. О том, что СВР остается самостоятельным органом, заявил четко и однозначно. Но в то же время у нас разностороннее, плодотворное сотрудничество с ФСБ и другими спецслужбами, силовыми ведомствами, включая МВД и Министерство обороны. Все мы делаем одно дело, отстаиваем национальные интересы России и обеспечиваем ее безопасность. А без тесного взаимодействия не обойтись.

— Нет ли у вас ощущения, что сейчас роль руководителя разведки становится в значительной степени и политической? Теперь в деятельности СВР гораздо больше аналитики, а острые оперативные мероприятия сводятся к минимуму?