Элита: взгляд свысока

— Сами вы долго разбираться будете. Я, например, месяца два не могла запомнить, где что лежит и что как включается. Не беспокойтесь, Соня вам не помешает… Только здесь нас прислугой не называют. Соня — горничная, Клавдия Васильевна — кухарка, Геннадий Иванович — садовник, Нина Максимовна — няня, я — бонна…В общем, тоже няня и еще учительница.

— А Владимир Сергеевич сказал, что вы в доме — самая главная. Что вас все слушаются, даже начальник охраны.

— Владимир Сергеевич так пошутил…

Как же, пошутил он. При полном-то отсутствии чувства юмора. И зачем он Сан Саныча приплел? Не может быть, что для красного словца сболтнул. Уж что-что, а в болтливости Хозяина никто бы не обвинил. Надо предупредить Сан Саныча, что не только он стучит Хозяину на всех, но и на него самого кто-то стучит…

Впрочем, очень может быть, что для Сан Саныча это — никакая не новость. Еще вариант: может быть, Сан Саныч сам Хозяину на себя стучит. А что? За дополнительное вознаграждение, например. Абсолютно в русле тараканьей логики. А за отдельную премию стучит еще и на Александру.

А у нее — мания преследования. И еще, оказывается, больное сердце. Что гораздо неприятнее. Через месяц — очередной медосмотр. Манию преследования могут и не заметить. До сих пор ведь не замечали. А сердце обязательно заметят. И — прощай, Настя. Правда, тогда и Хозяин — прощай. Нет худа без добра.

— Саша, вам нехорошо? — вдруг осторожно спросила Надежда Ивановна. — Вы что-то бледненькая…

Вот только этого не хватало. Искренней заботы в полный голос. Ведь наверняка их сейчас слушают. А через десять минут донесут Хозяину, и тот погонит ее в больницу прямо завтра, не дожидаясь планового медосмотра.

— Да я всегда бледная, — с подчеркнутым сожалением ответила Александра. И даже вздохнула. — У другой и здоровья никакого, а сама — прямо роза бело-розовая. А я здоровая, как трактор, а лицо — бумага бумагой. И не загораю никогда. Даже обидно… Ладно, сейчас к Насте пойду, мы с ней нарядимся как-нибудь попраздничнее, а потом вместе за вами зайдем. Соня минут через пять к вам заглянет.

Она повернулась, взялась за ручку двери, и тут они оба позвали ее в один голос:

— Саша!

Александра оглянулась с ожиданием. Надежда Ивановна и Леонард Семенович стояли, держась за руки, и смотрели на нее. Тоже с ожиданием. Переглянулись, заулыбались, опять уставились на нее и сказали опять в один голос:

— Вы очень хорошая.

— Спасибо, — ответила Александра, с удивлением чувствуя, что она и в самом деле растрогана. — Вы мне тоже очень понравились. А уж про Настю и говорить нечего — она вообще в полном восторге.

Упомянутый восторг тут же затопил лица стариков… Да нет, все-таки не такие уж они старики. Просто правда устали с дороги. И вообще устали. Ничего, может быть, рядом с внучкой постепенно отдохнут.

…К ужину переоделись все. Настя была в длинном белом платье с жутким количеством оборочек, бантиков, ленточек, кружевных вставок и розочек, вышитых на свободных от всего этого местах. Вылитая принцесса. Для усиления эффекта на голове у нее сидела диадема с вполне убедительными камнями. Вообще-то костюм был карнавальным, но Александра подозревала, что стоит он столько, что не всякая настоящая принцесса могла бы себе его позволить. Платье к прошлому дню рождения заказывала Насте мать, а диадему подарил отец. Наверняка настоящие камни. Зачем? Детский карнавальный костюм. Вырастет — и больше ни разу в жизни не наденет. По крайней мере, Александра на это искренне надеялась. Она приложила столько усилий, чтобы развить в Насте строгий вкус и чувство меры. Диадема и чувство меры были удручающе несовместимы. Ладно, сегодня можно карнавальный костюм, сегодня событие, как сказала Настя.