Элитари 2. Выбор

Вирден скорчил умоляющую гримасу. Я вздохнула. Когда он не пристаёт, очень даже можно с ним общаться. Еще ни разу не видела, чтобы он впадал в уныние или был пессимистически настроен. А мне такие черты определённо импонируют. Конечно, симпатия — не повод забывать об осторожности. Он как был, так и остается самоуверенным засранцем, которому дай палец — руку откусит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Имри, я верну тебе магию, — он встрепенулся. — После того, как мы снимем проклятие и ты передашь мне в собственность розовое побережье. Я не знаю, сколько сил мне понадобится на это, поэтому не сейчас.

— Ты вселила в меня надежду!

— Не надо только патетики на ночь глядя. И вообще, давай спать, нас завтра ждут великие дела.

— Я буду всю ночь думать о тебе!

— Спокойной ночи.

* * *

С утра, позавтракав, мы отправились обратно на побережье. Нужно было не только осмотреть… фронт работ, но и решить, что делать. Понятно, что чистой силой здесь действовать нельзя — ди Вирден уже пытался.

— Имри, а что случилось с магом?

— Его нет в живых.

— Вы убили его?

— Нет, он умер сам, потратив все свои силы на проклятие.

А вот это плохо. Даже не потому, что мы уже не узнаем, что за заклинание он использовал — мне бы лично эта информация ничего не дала. Вообще, я не собиралась геройствовать — если не пойму и не разберусь сама сразу, в чём я уже сомневалась, позову Эльмира. Очевидно, что знания верховного мага могут помочь намного больше, чем действия напрямую в лоб. Но то, что отступник отдал жизнь, прокляв эти земли, оптимизма как-то не добавляет.

При свете дня бухта производила совсем удручающее впечатление. Море было похоже, скорее, на болото. Вода темно-коричневого цвета, отливающая на солнце зеленоватым золотом, имела соответствующий запах — тина и водоросли гнили и испускали непередаваемый смрад.

На берегу тоже лежали отвалы выброшенных волнами водорослей. Какие-то рачки копошились внутри, создавая впечатление, что кучи вот-вот начнут двигаться прямо на меня. Рой мошкары внезапно поднялся в воздух и замельтешил перед глазами. Пришлось срочно ставить непроницаемый купол.

И над всей этой угнетающей картиной стояла оглушающая тишина. Не пели птицы, не было слышно плеска волн — любая рябь гасилась водорослями.

Мы с Имри стояли на берегу. Хотелось поёжиться от неприятных ощущений. Создавалось впечатление, что здесь присутствует чья-то злая воля.

Я закрыла глаза и сосредоточилась на окружающем пространстве. Жизнь я почувствовала сразу — она была очень активна, эта жизнь, она усиленно росла и развивалась, поглощая все новые пространства для себя. Бурые и зеленые водоросли поглощали кислород из воды, выделяя газы, ядовитые для рыб и прочих созданий. Трупы морских животных разлагались в воде и на берегу, добавляя неповторимых ароматов в тот коктейль, что уже витал в воздухе.

Мне захотелось почувствовать магически масштабы творящегося бедствия. Понятно, что ни о каких жемчужницах в бухте уже речь не идёт — все они давно погибли. Но насколько далеко распространилась зараза? И я потянулась дальше… Интересно, есть ли эпицентр? Откуда всё начало распространяться?

И я нащупала его… Дотянувшись до того, что на моем внутреннем экране воспринималось как мутное, грязное пятно, я поняла, что это оно. Тот сгусток темной магии, что заставил экологический баланс этого места нарушиться. Конечно, магия жизни тут не подействует — механизм действия проклятия как раз в том, что водоросли размножаются бесконтрольно, угнетая все другие формы жизни.

— Имри, ты говорил, что когда ты воздействовал при помощи элитари на проклятие, заражение стало больше?

— Да.

— Я попробую с ним справиться. Здесь нужно не давать жизнь, а, наоборот, забирать ее.

— Только будь осторожна. Тебе ещё магию мне возвращать.

Нда. Кому что, а лысому — бантик.

Я потянулась своей магией к темному пятну, которое почувствовала своим внутренним зрением. Что-то останавливало меня, не пускало. Очень не хотелось мне лезть туда. Решив, что это обычный страх перед неизвестным и моя неуверенность в своих силах, продолжила. Дотянувшись магией до источника проклятия, я дала приказ: забрать жизнь. И, как в случае с Таиншефром, потянула энергию на себя.

Не учла я одного: древний король, уставший от своей не-жизни, хотел отдать мне энергию вместе со своей магией. Он хотел умереть. А нечто, порождённое волей и ненавистью мага отступника, этого совсем не желало. Проклятие и сидящая в нём сущность стремились лишь к одному — стать как можно больше.