Элитная кровь

Но мне ведь нужно проверить: что с твоей иммунной системой? В твой организм попал мой уникальный катализатор, но не потому, что его тебе ввели уколом, а передавшись через кровь. Такое в мои планы не входило, но – коли случилось – надо довести опыт до конца. Проверить штамм, которым обрабатывали «кровного брата». Знаешь его? Верно, и не подозреваешь, что у тебя был кровный брат… Его кололи точно таким же «коктейлем» вирусов…

С пленника сняли наручники, но дернуться не позволили. В запястья вцепились два амбала. Третий держал сзади, за шею и волосы.

– Так, давайте образец на стол! – распорядился Вербинский, набрав полный шприц.

Сергей вдруг оказался в воздухе: его подняли, подтащили к центру комнаты, под лампы. Бросили спиной на деревянный квадрат. Один из бандитов навалился на скованные ноги, не давая поднять их. Двое других, растянув руки пленника в стороны, крепко ухватили Позднякова за запястья. Прежде чем дернули назад голову, Сергей увидел Вербинского со шприцем. Тот аккуратно приближался к «кролику», сжимая смертельно опасное жало в правой руке.

Да! К «кролику»!!! В памяти вспыхнули страницы дневника Владлена Завацкого.

Завацкий не соврал. Было не просто страшно – было ощущение медленно подползающей на кончике тоненькой блестящей трубки смерти. Сергей видел ее, мог кричать, напрягать все мускулы, мог даже умолять о пощаде. Смерть оставалась глухой. Она подошла вплотную, постояла, словно ждала: не сойдет ли человек с ума? Не сошел. И Смерть, потоптавшись рядом с распростертым на куске дерева телом, больно ужалила в руку, медленно расползлась по венам.

Позднякова отпустили. Он приподнялся, слегка шатаясь. Сумасшедшими глазами уставился на левую руку. Там возле локтевого сгиба виднелся след от укола – темный длинный росчерк. Из-за того, что пленник дергался, игла вошла неровно, расцарапала кожу, порвала сосуд. Из фиолетовой черточки сочилась кровь, но никто и не думал прикладывать вату к ранке, предлагать согнуть руку в локте. Зачем? Это мелочь по сравнению с…

На лбу выступил холодный пот, Сергей с ужасом глянул на довольно улыбавшегося Вербинского.

– Все-все, голубчик! – сказал тот. – А теперь поглядим, что с тобой будет.

Сергей мокрой ладонью вытер пот со лба. Веки судорожно дергались, от страха, от ужаса. «Кролик» смотрел на вскрытую вену, словно не мог поверить: туда, в маленькую ранку, вошла Смерть. Огромная, безобразная. Вошла и спряталась в его собственном теле…

– Снимайте цепь, – приказал Вербинский. Доктор, ничуть не стесняясь, говорил о Сергее Позднякове, как о расходном материале. – Теперь все, она ни к чему, «кролик» двигаться не сможет. Если выживет – увидим. Нет – придется уничтожить дом вместе с трупом. Сжечь дотла.

– Ярес!!! – завопил Поздняков, бросаясь на главаря бандитов.

Он вдруг понял: теперь – когда сняли цепь и наручники – у него, быть может, есть последний шанс поквитаться. За Сашку! За Алену!

Его сбили с ног сильным, рассчитанным ударом. Калечить не хотели, только остановить. Пленник скорчился на полу, схватившись за живот.

– На койку бросить? – спросил Битый у Вербинского. – Или пусть на полу?

– Пусть валяется. Уходим! – приказал доктор. – Надо быстрее выметаться из комнаты. Хочешь заболеть холерой или «коровьим бешенством»?

Битый испуганно потряс головой, стал энергично пятиться назад.

– Уходим! Все! Быстрее! – приказал Вербинский.

Людям Яреса не надо было повторять дважды. Может, они и не боялись ножа или пули, но подыхать, как подопытные «кролики» в лаборатории «Ноев ковчег», никто не собирался. За несколько лет охранники насмотрелись таких ужасов, что оказались за пределами комнаты быстрее Вербинского. Врач покидал камеру последним. Чуть задержался, с любопытством глядя на неподвижное тело.

Пленник был жив, дышал часто-часто, но не двигался и не издавал никаких звуков. В особняке Колотилова не оказалось десятка видеокамер внутри карантинного блока, как в лаборатории. Только маленькая система слежения, которую наспех пристроили в последний момент. Через нее не рассмотришь в деталях: умирает «кролик» или нет? Без костюма биологической защиты не проверишь симптомы. Хотя холера и «коровье бешенство» не передаются воздушно-капельным путем, точно не известно, как в организме подопытного мог мутировать вирус. Об этом думал Вербинский, плотно закрывая дверь в камеру смерти.

Он постоял еще немного, прислушиваясь. Из-за перегородки не доносилось ни звука. Вербинский поправил очки и направился в другую часть дома. Теперь следовало ждать. Двое или трое суток.

– Да! – вслух пробормотал Олег Борисович. – Кстати, надо попросить, чтоб Колотилов переправил сюда аппаратуру для биорезонансного сканирования. Если этот выживет – необходимо все тщательно проверить, дописать еще одну главу в отчет.

Отчет, который принесет ему, Олегу Вербинскому, Нобелевскую премию и всемирную славу.

Дежурный, оставшийся на вахте около систем прослушивания, разбудил Майкла и Гарика в середине ночи. Шигин и Мещеряков уснули в креслах джипа, намаявшись за день.