Элитные грехи

— Не экзамены, а экзамен, — шмыгая носом, поправила полковника Вероника. — Мне оставалось только обществознание. А оно мне совсем не нужно, оно матери нужно, потому что она хотела запихнуть меня в институт, где учиться я не собиралась, я кулинаром хочу быть. А аттестат мне так и так положен, потом могла взять, и все. Просто достало все, все достало, понимаете!

— Все очень просто, — спокойно отвечал в соседнем кабинете Вова на аналогичный вопрос полковника Крячко. — Именно сейчас мне предложили интересную работу в Питере. Мне оставалось всего лишь сдать диплом — но он у меня готов, я мог приехать сюда на несколько дней, и все!

— А о девчонке ты не подумал? — укоризненно спросил Станислав.

— А у нее примерно то же самое, — пожал плечами Вова. — Последний экзамен, который ей не нужен. Он нужен только в представлении ее мамы. Мама там претендует слишком на большое место в жизни Ники.

— Так она же мать! — пафосно воскликнул Крячко.

Вова не удержался от улыбки и хотел было поведать полковнику о том, что выражение «она же мать» стало давно уже предметом насмешек продвинутой молодежи в Интернете и превратилось в устойчивый «мем», но тут же одернул себя, поскольку придется слишком многое объяснять полковнику, наверняка далекому от мира социальных сетей и связанных с этим терминов.

— Вот на что вы рассчитывали? — все так же ласково спрашивал тем временем его подругу Гуров.

— Ну мы думали, что устроимся в Питере, а потом, типа, объявимся… И родители как-то, типа… — Вероника с трудом подбирала слова.

— Поймут и простят? — решил помочь ей Гуров.

— Да! И именно поэтому я позвонила тете Дине — мне стало страшно одной в этой избе… Но главное не в этом — я хотела выяснить, что там дома, как там, ищут нас или не ищут, и, в общем, хотела, чтобы тетя Дина поговорила с мамой — ну осторожно так, чтобы ее подготовить…

— То есть использовать ее в роли челночного дипломата по урегулированию кризиса? — еще раз пришел на выручку Гуров.

— Да, да! Я же понимала, что искать-то, конечно, нас не перестанут.

— Ну а вот скажи — ведь ты же врешь, что оставил Веронику одну тогда ночью! — продолжал, в свою очередь, допрос Крячко, с хитрым прищуром глядя на Ольшанского.

— Опять же — все просто, — уверенно парировал тот. — Мне позвонил заказчик и предложил очень выгодный вариант, когда за одну ночь я мог заработать… Ну, скажем так, приличную сумму. Отказываться было совсем не резон, потому что деньги нам очень пригодились бы.

— Мне бы тоже, — с пониманием кивнул Крячко и вздохнул.

Вова бросил на него удивленно-недоверчивый взгляд — игра? не игра? — но продолжил:

— Мне нужно было подъехать и на месте за его компьютером это все решить. Ехать нужно было в Щелково — сами понимаете, это довольно далеко от того места, где мы скрывались. Удаленно я решить вопрос не мог — если вы понимаете, о чем я говорю…

Крячко, хоть и не совсем понял, снова кивнул в знак согласия.

— Если насчет моего алиби на убийство Масловой, то опять же все просто — оба моих телефона, и легальный, и, скажем так, нелегальный — хотя юридически такого понятия нет, — для связи только с Никой, находились при мне. При ваших возможностях и желании вы можете легко проследить местонахождение обеих трубок на время убийства. А это очень далеко от Бутинино.

— Ну положение трубок еще не доказывает, что тебя не было на месте убийства.

— Может быть, вы нашли у нас пистолет? — провокационно спросил Вова.

— А откуда ты знаешь про пистолет? — тут же отреагировал Крячко.

Вова усмехнулся, и Стас понял, что ему снова не удалось его подловить.

— Что там был огнестрел, мне рассказала Вероника, — спокойно ответил Ольшанский. — И вообще, это вы должны доказать, что я совершил убийство, а я доказывать, что не убивал, не должен. И с доказательствами у вас что-то не очень… Вы, конечно, сейчас думаете, что я, по вашему пониманию, молокосос, салага, сейчас я на него наеду, и он признается…

— А ты признаваться, значит, не будешь? — спросил Станислав, хотя оценить Вову уже успел.

«Ловкий малый! — подумал он. — Такого не возьмешь за рупь двадцать!»

«Хитрый мужик, — думал в то же время Ольшанский. — «Косит» под простачка, но сразу видно — опытный. Впрочем, другим и не может быть полковник МВД».

Вслух же он сказал:

— Смотря в чем. В убийстве — конечно, не буду, потому что в нем не замешан. Да и Вероника не замешана. А вот кто убил и почему — мне самому очень интересно. Это означает, что мы где-то прокололись… Вернее, кто-то еще, кроме Дины, знал, где мы скрываемся. То, что Дина знала — это понятно, потому что Вероника, несмотря на все мои предостережения, зачем-то позвонила ей.

— Вот-вот, зачем она позвонила? — ухватился за эти слова Крячко.

— Страшно ей стало, — ответил Вова. — Вообще, конечно, если задумывать какое-то серьезное дело, Вероника — не самый лучший партнер. Но тут, как говорится, сердцу не прикажешь. Хотя вы, наверное, как человек уже пожилой сейчас посмеетесь надо мной.

— Смеяться я, Вова, не буду, — махнул рукой полковник, — потому что веселого во всем этом мало. А чего это я пожилой-то? — как-то обиженно добавил он.