Элитология Платона

Достаточно жесткую критику философии Платона мы встречаем и у Б.Рассела в его «Истории западной философии». В ней Рассел прямо утверждает, что в «утопии Платона аристократия управляет бесконтрольно», что «радикальный коммунизм» предназначен исключительно только для элиты и, что его теория о трех типах людей и соответствующих им трех типах сословий («легенда о золоте») является реакционной (антидемократичной) по самой своей сути.[127]

«Чего достигает государство Платона?», — спрашивает Рассел и сам же отвечает на этот вопрос: идеальное государство может рассчитывать только на успех в войнах против других равных по численности населения государств и обеспечить средства к жизни некоторому небольшому числу людей (элите). Оно косно и в силу этого, «почти наверное, не создает ни искусства, ни науки». «Несмотря на все прекрасные слова, — продолжает свой критический анализ Рассел, — все, чего оно достигает, — это умение воевать и [добывать] достаточное количество еды. Платон пережил голод и военное поражение Афин; вероятно, он подсознательно считал, что самое лучшее, чего может достичь искусство управлять государством, — это избежать этих зол».[128]

Таким образом, философская рефлексия Платона выводится им из его вербальных травм полученных якобы в детстве. О влиянии родового аристократического сознания здесь вообще нет даже и намека. Платон страдает теми же самыми деструктивностями, которые будут впоследствии описаны Э.Фромом на примере выдающихся личностей ХХ века.[129]

Модель совершенного государства Платона для Рассела не более чем аристократическая утопия, а не аристократический идеал. Он определяет «идеал» как нечто желательное, не эгоцентрическое, и такое, что индивид, стремящийся к нему, желает, чтобы все другие люди также стремились к нему».[130] Получается, что фантазия Платона не имеет никакой социальной основы и является чистейшим плодом его больного воображения. Против такого понимания этой философии выступает сам Платон, неоднократно заявлявший, что он мыслитель аристократического типа и будет абсолютно непонятен для мыслителя отталкивающегося в своих спекулятивных умозаключениях от интересов масс. Критика Рассела и Поппера элитологической философии Платона напрямую связана с их политическими симпатиями к идеологии демоса, а не принципиальными расхождениями в социальной теории. Они явно чувствуют угрозу, которую несет для их системы ценностей философия избранности Платона, и предпринимают отчаянные шаги, для того, чтобы любыми средствами опорочить саму идеологию аристократии духа, представить ее в качестве чего-то реакционного и антигуманного, в корне враждебного современному общественному порядку. Данная апологетика «открытого общества» тем более несостоятельна, что основывается исключительно на одной идеологической критике отдельных платоновских понятий, произвольно вырванных к тому же из контекста его философии. Поэтому становится понятным, почему с их позиции удобнее всего было обвинять Платона в пропаганде именно тоталитаризма, чем пытаться увидеть в его философии пропаганду этического идеала сверхчеловечества. Философия Вл. Соловьева и Н.Бердяева, продолжавших в XIX–XX вв. эту платоновскую традицию, вызывает куда меньше критических нареканий со стороны радикальных продемократических идеологов, чем сам родоначальник этого направления.

Но в истории формирования элитологии, как науки встречается и совершенно другой тип критики, куда более содержательный, чем только что представленные образцы. Речь идет о прямом антиподе элитологии — теории «научного анархизма».

Если К.Поппер критикует элитологию исключительно в качестве одного только элитаризма, от чего несомненно и происходят все его идеологические недоразумения, то так называемая «позитивная» критика видит в элитологии, прежде всего, именно то, чем она в действительности и является, т. е. некую общественную науку. Лучше всего эта критика была изложена отцом русского «научного анархизма» П.А.Кропоткиным в его работе «Современная наука и анархия» (1912 г.), которую К.Поппер (судя по цитируемой нами выше его работе) разумеется не читал.

В указанной работе П.А.Кропоткин утверждает, что «анархия представляет собой известный общественный идеал, существенно отличающийся от всего того, что до сих пор восхвалялось большинством философов, ученых и политиков, которые все хотели управлять людьми и давать им законы. Идеалом господствующих классов анархия никогда не была. Но зато она часто являлась более или менее сознанным идеалом масс.» [131] Напомним, что платоновская философия избранности была идеалом элиты и, в частности, самой аристократии духа, т. е. Платон и Кропоткин занимают противоположные (причем самые крайние) позиции по социальному вопросу.