Элиза и ее монстры

Не дожидаясь, ответит он мне или нет, тороплюсь к своему «Ниссану» и баррикадируюсь в нем. И только тогда, наконец, улыбаюсь.

Прежде я никогда не встречала своего фаната в реальной жизни. И даже не думала об этом до нынешнего момента, что странно. Все эти люди, которым нравится «Море чудовищ», для меня – цифры на экране. Комментарии, просмотры, лайки. Чем больше становится фанатов, тем меньше думаешь о них как об отдельных личностях. Как-то забывается, что они такие же люди, как Уоллис. Как я сама. Найти кого-то, кому нравится «Море чудовищ» – кто его любит – до такой степени, что сам начинает творить на любимую тему и даже вручает мне результаты своего творчества лично, а не посылает на абонентский ящик или по электронной почте, фантастично до предела.

Но он не знает, кто я. Не знает, что его фанфик оказался у ЛедиСозвездие. Чувствую, что это неправильно. Я не собираюсь его обижать. И что прикажете делать? Я, как уже говорила, никогда не встречала своих фанатов в реальной жизни и не знаю, как они прореагируют, если такая встреча состоится.

Если бы я познакомилась с Оливией Кэйн, автором «Детей Гипноса», то, наверное, разразилась бы слезами и рухнула к ее ногам. Сомневаюсь, что Уоллис поступил бы так же, но рисковать не хочу.

Общаться с ним было бы куда проще, узнай он правду. Я бы контролировала каждый наш разговор. Каждую встречу. Каждое наше действие и слово. ЛедиСозвездие – богиня, которая движет происходящим в ее мире. Элиза же – аквариумная рыбка, барахтающаяся в текущих событиях, не способная понять, куда они ее приведут.

ЛедиСозвездию придется подождать. Элиза Мерк должна справиться сама.

Глава 8

Дома меня ожидают две вещи.

Первая – посылка от Эмми, аккуратная маленькая коробочка, облепленная сердечками и блестками.

Вторая – Дэйви. Когда я вхожу в дверь, его большое тело, покрытое белой шерстью, вылетает из-за угла, налетает на мои ноги, и я теряю равновесие. Он никогда не прыгает, а просто стоит, виляя хвостом, и ждет, когда я его приласкаю. И я, разумеется, делаю это, потому что кто устоит перед тем, чтобы не приласкать собаку, так радостно тебя встречающую?

Падаю на него. Дэйви держит меня, пыхтит, а потом тоже падает, и нам весело и хорошо.

– Кто-то вернулся из собачьего лагеря! – вслед за ним из-за угла появляется мама с сюсюкающим выражением лица и надувает губы, глядя на Дэйви. – Ты вдоволь повеселился со своими друзьями, правда ведь, Дэйви-Дэйв?

– Не надо разговаривать с ним, как с ребенком, – бормочу я в шерсть пса.

– Что такое? – не расслышала мама.

Я выпрямляюсь:

– Ничего.

– Он провел длинную приятную неделю, носясь со своими товарищами, а теперь вернулся к нам прямо под Хеллоуин. Верно, приятель? О, Элиза, тебе пришла посылка. Я положила ее на кухонную стойку.

Слушая, как мама это говорит, можно подумать, что в посылке бомба. Она кладет вещи на стойку только в том случае, если не уверена, нужно оставить их в доме или же следует немедленно выбросить в бак для мусора в гараже.

– Это от Эмми, мама, – говорю я.

Она хмурится:

– От Эмми. И что в ней?

– Пока не знаю.

Отпускаю Дэйви; он сопровождает меня на кухню. Мама идет за ним. Беру ножницы и распаковываю коробку.

Внутри записка от Эмми и всякие вещицы, которые ожидаешь получить от четырнадцатилетней студентки колледжа: твердые карандаши для рисования, купленные, вероятно, с существенной скидкой в книжном магазине кампуса или же выпрошенные у кого-то из студентов художественного отделения; коллажное изображение человека из картинок, вырезанных из журналов или взятых в Интернете, но оно каким-то образом оказывается анатомически правильным; и конечно же, несколько пакетиков лапши рамен. При виде коллажа и рамена мама морщится. Я игнорирую это и открываю письмо. Оно написано от руки; Эмми любит рисовать сердечки вместо точек над i . Утверждает, что делает это с иронией.