Элиза в сердце лабиринта

Элиза поблагодарила его и пошла дальше, унося угощение в кармане. Она снова блуждала в одиночестве по лабиринту, но уже не бесцельно — теперь ей не терпелось отыскать чечеточника. И когда он показался из-за поворота и бросился к ней со всех четырех ног, она встретила его с нескрываемым восторгом.

— Ее нет, можем идти!

Эти слова показались ей лишенными смысла. Но она была так рада снова увидеть мальчика, что не придала им никакого значения.

Он отвел ее в зал, где царило такое же оживление, что и на лужайке. Но атмосфера здесь была совсем иная, Элизе сразу стало хорошо от смеха собравшихся гостей, великолепия их нарядов и аромата цветущих роз. Ее подхватили, усадили в пустующее кресло, сделали такую же прическу, как у прочих дам, и так же накрасили. В этом зале собралась свободная духом богема, затейливо накрашенная и причудливо одетая. Все они — каждая балерина, каждый музыкант или художник — должны были бороться за свою свободу и за то, чтобы находиться сейчас здесь, в компании друг друга.

Внезапно будто порыв ледяного ветра ворвался в зал, и мгновенно наступила гробовая тишина. Вошла женщина в красном.

Она подозвала к себе нескольких художников — вид у них сделался испуганный — и о чем-то с ними заговорила. Элиза ощутила на себе осторожные взгляды и поняла, что речь идет о ней.

Мягко, будто существо породы кошачьих, уже наметившее себе добычу, виновница всеобщего смятения двинулась к Элизе.

Но путь ей преградил четвероногий Элизин рыцарь.

— Это Эржебет, оперная певица, — несмело пробормотал подруге чечеточник. Ленивым движением певица отшвырнула его с дороги, и он даже не попытался оказать сопротивление.

Элиза ощутила себя маленькой девочкой, обнаружевшей в комнате незнакомую тень.

— Очень молоденькая ты, — проговорила женщина с сильным восточноевропейским акцентом. Потом погладила Элизу по щеке, слегка царапнув кожу ногтями. Элизу будто окатило холодом, она отшатнулась.

Женщина была одновременно страшна и невыразимо прекрасна. По ее лицу невозможно было даже предположить, сколько ей лет. Она поманила Элизу, и та послушно последовала за ней.

Эржебет

В отличие от зала, который они покинули, в гримерной оперной певицы господствовала тишина. До Элизы не доносились ни смех балерин, ни суета костюмерш.

Умолкла даже мелодия, не покидавшая Элизу с самого ее пробуждения в центре лабиринта. Казалось, здесь, в этих стенах, прятался совсем другой мир.

Девочка впервые ощутила себя в безопасности.

Отчего-то ей захотелось услышать пение Эржебет и увидеть, как бьется стекло от звуков ее голоса. Однако певица по-прежнему хранила тревожащее Элизу молчание.

Потом Эржебет протянула гостье белую розу.

Элиза не знала, следует ли ей принимать этот дар. Но ее собственная рука вдруг вздрогнула и потянулась за цветком.

И тут же в палец ей вонзился шип. На месте укола выступила идеально круглая красная капля, сияющая подобно рубину чистой воды.

Это было красиво и… удивительно. Мрачный взгляд певицы задержался на капле, и, не дав Элизе времени сунуть пострадавший палец в рот, певица отерла каплю шелковым платком. С улыбкой на губах она засунула перепачканный кровью кусочек шелка в стеклянный флакончик.

— Ты хотеть остаться со мной? — спросила она.

От неожиданности Элиза лишилась дара речи. Попросила дать ей немного времени. Ее влекла идея остаться у певицы. Здесь она могла бы целиком посвятить себя музыке и никто не смог бы заставить ее принадлежать мужчине. Здесь она была бы свободна!

Стоило Элизе покинуть гримерную Эржебет, как в уши ей снова хлынула музыка. Элизе вдруг показалось, что она не дышала все то время, что провела внутри. Теперь она жадно хватала ртом воздух. Потом двинулась по однообразным коридорам лабиринта. Она так глубоко ушла в свои раздумья, что даже не заметила, что опять идет туда, откуда доносится музыка. Из оцепенения ее вывело мяуканье. Она чуть не наступила на кота.

Кот напомнил ей об Аннабель, и Элиза спросила себя, что сейчас делает ее верная подруга, ищет ли она пропавшую хозяйку.

Эта мысль взволновала ее, и она потянулась приласкать кота. К ее немалому изумлению, этот порыв был остановлен когтистой лапой и угрожающим шипением.

Внезапно зверек начал расти, раздуваться, и вот уже размерами и внешним видом он куда больше был похож на леопарда, чем на котика. Мягко ступая, он надвигался на Элизу, а она пятилась, пока снова не очутилась у оперной певицы.

Эржебет сидела за туалетным столиком.

Увидев ее отражение в зеркале, Элизе показалось, что Эржебет помолодела. Певица была еще прекрасней, чем прежде, на щеках у нее играл румянец, и вид был сытый и довольный.

Эржебет попросила Элизу подойти, девочка повиновалась. Флакончик, хранивший клочок окровавленного шелка, был пуст.

— Ты меня очень радовать, — сказала Эржебет.

На колени ей прыгнул тот самый кот.

— Ты ведь уже познакомиться с Кетти? — продолжила певица.