Элизабет Тейлор

Временами она не могла без содрогания вспоминать тот пищащий свёрток, который сестры когда-то вложили ей в руки. Тогда её первой реакцией стало едва ли не отвращение. Глаза младенца были плотно сжаты в щелочки и оставались такими на протяжении десяти дней, а само личико было красным и сморщенным и вдобавок поросло тёмным пушком. Сердце матери обливалась кровью, особенно когда она сравнивала этого младенца, Элизабет Розамунду, с тем по-боттичеллиевски красивым мальчиком, который родился у неё двумя годами раньше.

Но Сара обратила свой взор к Богу, совершенно искренне полагая, что при желании она способна силой собственной воли избавить младенца от его уродства. Вскоре после того, как семья перебралась в Калифорнию. Сара начала посещать церковь Христианской Науки, а также записала обоих детей в воскресную школу. И хотя у Тейлоров не хватало средств на то, чтобы отправить своих отпрысков в частные школы, Сара добилась, чтобы Элизабет могла посещать уроки танца вместе с дочерьми воротил кинобизнеса.

И произошло то, чего Сара давно ожидала, кто-то из родителей девочек из класса бального танца предложил Элизабет пройти кинопробу для “Метро-Голдвин-Майер”, а один из клиентов галереи её супруга сделал такое же предложение для студии “Юниверсал”. Убеждённая в том, что её неистребимая вера наконец-то начала приносить плоды, Сара сказала своей сияющей от счастья восьмилетней дочери, что если Господь захочет, чтобы она снималась в кино, то так оно и будет.

Несмотря на возражения мужа, Сара проводила долгие часы, натаскивая Элизабет для кинопроб. Она играла на пианино гаммы, обучала дочь хорошим манерам, заставляя её делать книксен. Фрэнсис Тейлор был слишком безволен, чтобы во всеуслышание выразить своё несогласие, но тем не менее его не на шутку обеспокоила развёрнутая супругой деятельность – она опасался, как это может сказаться на дочери, однако Элизабет быстро заверила его, что ей просто хочется быть актрисой – “такой, как мамочка”.

“Мамочка” была готова часами без устали рассказывать дочери о годах, проведённых на сцене, когда она выступала в провинциальных театриках под именем Сары Сазери. Сара терпеть не могла свою девичью фамилию, Вармбродт, казавшуюся ей совершенно неблагозвучной и плебейской; и перед тем как покинуть свой родной Арканзас-Сити, она официально её сменила.

С новым именем, но без гроша в кармане, Сара оставила родной дом сразу после окончания школы и направила свои стопы в театр. Она проработала актрисой до 1926 года и оставила сцену, выйдя замуж за Фрэнсиса Тейлора.

“Я оставила карьеру, потому что вышла замуж, - говаривала она. – И вся королевская конница, и вся королевская рать не смогли бы меня заставить взяться за это опять”.

“Что ж, возможно, она и так, - скептически усмехались друзья, - но ведь и королевская конница наверняка не выходила замуж в тридцать лет”.

“Сара, а она на четыре года была старше Фрэнсиса, в 1926 году была уже почти что старой девой, - вспоминает один из знакомых семьи. – Ей уже исполнилось тридцать, и перспектива обзавестись мужем, и к тому же таким видным, стоила того, чтобы оставить далеко не звёздную карьеру”.

Тем не менее, Сара не забыла, что когда-то была актрисой, не раз удостаивавшейся в Англии хвалебных отзывов. Элизабет была готова, затаив дыхание, слушать рассказы матери о театре и частенько говорила одноклассникам, что, когда вырастет, обязательно станет актрисой.

“Я знала, что непременно настанет такое время, когда ей захочется пойти по моим стопам, - рассказывала Сара Тейлор. – Я до сих пор, словно наяву, слышу аплодисменты той чудесной ночи, когда в лондонском театре “Аполлон” состоялась премьера “Глупца”, где я играла роль маленькой девочки-калеки. Стоя совсем одна посреди сцены, я отвешивала публике бесконечные поклоны, а знаменитый своей сдержанностью британский зритель неистовствовал, выкрикивая: Браво! Браво! Браво!”.

Для пробы на “МГМ” Сара принарядила Элизабет в платьице с рюшами и лакированные туфельки. Сама Сара тоже оделась с особой тщательностью. Дабы изобразить шёлковые чулки, каковые она себе попросту не могла позволить, Сара натёрла ноги лосьоном для загара, а при помощи карандаша для подводки бровей нарисовала сзади тёмный шов. Перед тем как выйти из дому, она усадила Элизабет за молитвенник и заставила сосредоточить мысли на чём-нибудь хорошем. Та же самая процедура повторилась неделей позже перед пробой на студии “Юниверсал”.