Елизавета I

Однако кроме логики цифр, существуют еще и иные соображения, прежде всего характер самого паломничества, или, точнее, паломничества наоборот, когда не пилигримы, а сам святой (в данном случае — святая) переезжает от одного места поклонения к другому. Если посмотреть на происходящее с такой точки зрения, то большие и малые дома, где останавливается по пути королева, города и постоялые дворы, дающие приют ей и сопровождающим, становятся чем-то вроде богатых придорожных часовен, в которые заходят редко, но зайти все-таки можно, и стоимость их совершенно несопоставима с той ролью, что им назначена.

Однажды Сесил заметил, что замок Хэттона в Холденби — это «посвящение» королеве. Там ли она, далеко ли — значения не имеет. Елизавета — его богиня и единственная причина существования. И подсчитывать, сколько фунтов да пенсов идет на его содержание, — чистое святотатство.

Глава 26

О Бесси, милый дружок!

О Бесси, на майский лужок

Спорхни, как прекрасная птица.

Клянусь своею душой,

Из леди знатнейших с тобой

Красой ни одна не сравнится.

Самое начало 1579 года было отмечено визитом в Лондон Жана де Симье, главного хранителя гардероба Франсуа, герцога Алансонского. Это был смуглый, франтоватый, лощеный и бойкий на язык французский аристократ, видом своим вполне оправдывавший собственное имя. Елизавета, любившая давать людям всякие прозвища, звала его своей Обезьянкой.

Симье был любимцем и близким другом герцога, и приезд его в Англию имел большое значение. Некогда Алансон, младший брат короля Генриха III, рассматривался в качестве претендента на руку Елизаветы, но тогда переговоры сошли на нет. В 1578 году, когда они с королевой вступили в оживленную переписку и выказывали всяческое внимание друг другу через посредников, эти переговоры возобновились. И вот теперь пришло время, когда кое-кто из англичан заговорил о том, что настал момент положить конец давней вражде между двумя странами, воплощением чего и будет брак королевы. Визит Симье — последняя формальность, завершающая стадия сватовства. Теперь на очереди — личное появление нетерпеливого жениха. Вряд ли герцогу, даже если бы он того захотел, удалось найти лучшего представителя своих интересов. В присутствии Симье Елизавета буквально расцвела. По словам историка Кэмдена, он был подлинным мастером эротической игры, собеседником изощренно- куртуазным. Его вкрадчивые речи заставляли Елизавету пунцоветь, тяжело вздыхать и улыбаться подобно двадцатилетней девушке, она впрямь, если верить французскому послу Мовисьеру, такой молодой уже лет пятнадцать не выглядела. Возбужденная, излучающая какое-то внутреннее сияние, всегда на подъеме — очарованное существо, совершенно преображенное силой любви.

Перемена оказалась настолько разительной, что все были совершенно сбиты с толку. Неужто королева затеяла амуры с этим французиком, так хорошо разбирающимся в любовных делах? А может, он учит ее, в предвидении брака со своим хозяином, премудростям любви на французский манер? Во всяком случае, они то и дело заходят друг к другу — это видно всем. Однажды утром Елизавета влетела к нему в спальню, когда он только одевался, — точь-в-точь как бог знает сколько времени назад Томас Сеймур зашел в ее девическую спальню в Челси, — и потребовала, чтобы он тут же, едва накинув одежду, поболтал с нею. Симье также как-то зашел к ней в спальню и уговорил послать Алансону свой чепец — носовой платок и другие реликвии от королевы у него уже были.

Близость, дополнительно питаемая застольями при свечах и ужинами наедине, становилась все теснее; от герцога приходили романтические письма с выражением надежды на близкую встречу, сувениры в знак верной любви. Во дворце устроили необычный бал, центром которого стало нечто вроде рыцарского турнира, где соперниками выступали шестеро мужчин и шестеро дам. Мужчины — нападающая сторона, дамы — защищающаяся. Итог — капитуляция первых и победа последних. В этом символическом состязании между Францией и Англией Елизавета намеревалась взять верх, а призом победителю — хотя всем, кто видел, сколь упорно отказывается она связать себя брачными узами, это могло показаться немыслимым, — призом должна была стать ее белоснежная рука.