Елизавета I

Исполняя приказ королевы, Роберт добросовестно играл свою роль в фарсе сватовства к Марии Стюарт, хотя временами он нуждался в повторном подтверждении Елизаветы, что это не более чем фарс — настолько достоверно вела она свою игру. В ответ она всегда смеялась, гладила его волосы и шептала, что собственноручно заклепает у него на ноге толстую цепь, чтобы быть уверенной в том, что он никогда её не покинет.

Сейчас у него было больше врагов, чем когда-либо в прошлом; графский титул подчеркнул то, что он теперь не просто постельная утеха, но человек, политическое значение которого всё более возрастает и чей голос имеет определённый вес в управлении страной. Его ненавидели и в то же время искали его расположения; все, кто попадались ему на глаза в приёмной, приветствовали его, включая самых родовитых и самых надменных дворян. Единственным, кто ни разу не взглянул на Роберта и не заговорил с ним, если этого можно было избежать, был герцог Норфолкский. Сейчас он тоже находился в приёмной и всем своим видом показывал, что не замечает фаворита королевы, хотя тот стоял от него в пяти футах.

Он был высок и худ, с характерными для рода Говардов резкими чертами лица и одарён недюжинным умом. Ему удалось достичь более высокого положения благодаря близкому кровному родству с королевой, поскольку предыдущий герцог приходился Анне Болейн дядей. Это было любопытное семейство, неразборчивое в средствах и сохранившее в неприкосновенности средневековый образ мышления; дядя без колебаний согласился председательствовать на суде над своей племянницей и вынес ей смертный приговор. Нынешний герцог был не столь хитёр, как его кровожадный предок; как-то раз он снизошёл до Дадли и заявил ему, что если тот не удалится от двора и не перестанет мешать сватовству иностранных государей к Елизавете, те, кто знатнее его, устранят его при помощи своих шпаг.

В ответ Дадли вызвал герцога на дуэль, но Елизавета запретила им драться и приказала принести друг другу извинения; тем не менее они остались смертельными врагами.

Дверь в покои королевы отворилась, и паж королевской опочивальни выкрикнул:

   — Графа Лестера к её королевскому величеству!

Все повернулись и посмотрели вслед проходящему в дверь графу; только Норфолк не шевельнулся, а его взгляд по-прежнему был устремлён куда-то в противоположную стену.

Елизавета была одета для вечернего приёма; раз в день она публично ужинала, а затем смотрела спектакль в Большом зале дворца или танцевала вместе с придворными — это она любила больше всего.

На королеве было платье яркого изумрудно-зелёного цвета с подбоем из белого атласа, расшитое изумрудами и жемчужинами; такие же драгоценные камни сверкали в ожерелье вокруг её шеи и в волосах.

Она протянула Роберту обе руки, и он их поцеловал.

   — Говорят, что Венера вышла из моря, — сказал он, — и, глядя сегодня на тебя, госпожа, я готов этому верить. Отныне тебе следует носить одни только изумруды.

Елизавета рассмеялась; про себя он отметил, что сегодня она в хорошем настроении — её бледное лицо разрумянилось, и она отступила назад, чтобы он мог полюбоваться её нарядом.

   — Тогда ты знаешь, что мне подарить на следующий год. Я буду носить одни только изумруды, мой преданный Лестер, если только ты не выберешь для меня рубины или алмазы! Однако на сей раз у меня есть кое-что для тебя. Иди сюда.

Она подвела его к шкафчику, который стоял у стены, и собственноручно отперла его. Когда она открыла дверцу, Роберт увидел, что внутри стоит великолепный кубок — весь из золота, крышка и края были украшены алмазами, на нём был выгравирован герб Дадли: медведь и узловатый посох.

Улыбаясь, она протянула этот кубок ему.

   — Чаша любви, — сказала она. — Я вручаю её тебе, мой Роберт, в награду за то, что ты изображал любовь к кое-кому другому.

   — Я не могу тебя поблагодарить, — проговорил он после минутного молчания. — В английском языке для этого недостаточно слов. Любимая, я в жизни не видал ничего великолепнее.

   — Это твоя награда. — Елизавета закрыла дверцу шкафчика и снова его заперла. Он знал, что в одном из ящиков этого шкафчика она хранит огромный рубин. Этот камень был слишком велик, чтобы носить его на платье, но она часто вынимала его, чтобы полюбоваться. В будущем он должен был украсить корону Англии, но пока у Елизаветы не хватало духу с ним расстаться. — Награда за то, что ты не женился на моей кузине в Шотландии, — продолжила она.

   — Ты хочешь сказать, что переговоры прерваны?

   — Пока ещё нет, но теперь это не более чем пустая формальность. Увы, любимый мой, она устояла перед твоими настойчивыми ухаживаниями и отдала своё сердце другому. Граф Ленокс только что испросил позволения на поездку в Шотландию. Я дала на это своё согласие и могу держать пари на ту рюмочку, которую ты только что получил, что не пройдёт и нескольких дней, как за ним туда прокрадётся его сынок Дарнли. Она готова выплюнуть тебя и проглотить настоящую наживку.

   — Слава Богу, — поспешно ответил он. — Желаю им обоим всяческого счастья.

   — Выпьем за это.