Елизавета I Английская

Существует масса свидетельств преданности королевы и со стороны отдельных людей, и со стороны общин. Разоблачение реальных или подозреваемых заговоров обычно вело к эмоциональным всплескам преданности. В 1583 г., после раскрытия заговора Трокмортона, лондонцы становились на колени на улицах, когда проезжала королева, воздавая хвалу за то, что она не пострадала. В 1586 г., когда потерпел неудачу заговор Бабингтона, звонили церковные колокола, на улицах жгли костры, играла музыка и танцевали в знак радости. Государство использовало такие обстоятельства, возносило официальные молитвы в благодарность за избавление королевы от опасности — но к тому времени безопасность королевы отождествлялась с безопасностью нации и чувство облегчения было настоящим. Создатели баллад также праздновали избавление королевы и наказание ее врагов. Казнь участников заговора Бабингтона была отмечена «Подходящей новой балладой, коротко повествующей о смерти и казни четырнадцати самых подлых предателей, которых предали смерти в поле Линкольнз Инн около Лондона 20 и 21 сентября 1586 г»:

Восславьте Небеса, порядочные люди,
Поскольку сам Господь не разрешил Иуде
Предательство свершить свое и окаянство
И погрузить страну в кровавое тиранство.

(Перевод Л. Григорьяна)

Спустя шесть месяцев новые публикации включали «Отличную песенку, сочиненную ко всеобщей радости по поводу казни шотландской королевы»²¹. Эта мрачная продукция, по-видимому, хорошо продавалась в Лондоне, где новость о казни Марии была принята положительно; горожане устроили костер под дверью французского посла, смеясь над его неспособностью предотвратить казнь.

Горячая преданность, которую отдельные люди испытывали к королеве, могла быть очень эмоциональной. В 1585 г. один юрист из Суссекса написал на форзаце семейной Библии:

«Я горячо молю всемогущего Бога, чтобы он послал долгую, процветающую и счастливую жизнь и царство нашей доброй королеве Елизавете и чтобы Он послал нам всем милость, чтобы мы могли жить в страхе перед Ним как добрые и преданные подданные нашей вышеназванной милостивой государыни, правительницы и королевы, и чтобы мы все не дожили до тех печальных для Англии дней, которые наступят, если Господь заберет ее от нас до конца света. И при этом, если за наши грехи Он сократит ее дни, как Он сократил дни доброго короля Эдуарда, и все же дарует мне милость умереть у ее ног раньше нее, и чтобы с концом всех вещей, который недалек, мы могли снова воскреснуть к новой вечной жизни в нескончаемой радости и счастье. Аминь! Аминь!»

В 1589 г. соскучившийся школьник из Вестминстера исписал свой текст из Юлия Цезаря: имя Елизавета везде, а на полях стихи:

Полю подходят цветы,
Листья зеленые древу,
Боже, люби и храни
Славную королеву²²

.

(Перевод Л. Григорьяна)

Стало всеобщим смешение патриотических и религиозных чувств и, как в случае с юристом из Суссекса, преданность Богу, преданность Англии и преданность королеве обязательно сочетались. Это являлось результатом очень распространенного образа королевы как протестантской героини, спасительницы английской религии и защитницы истинной веры. Этот образ не был официально создан для королевы, но он был навязан ей ее подданными-протестантами. С самого начала правления протестанты представили Елизавету как свою королеву в надежде, что она срастется с этой ролью. Во время ее восшествия на престол баллады и живые картины рисовали ее как «Дебору, судью и восстановительницу дома Израилева»²³, и в 1563 г. в «Деяниях и памятниках» Джона Фокса рассказывалось, как Господь защитил ее во времена кровавого правления ее сестры, чтобы она могла восстановить истинную религию. Особенно в опасные 1580-е гг. на Елизавету смотрели как на оплот протестантизма против католических заговоров в Англии и католических армий в Европе; более двадцати протестантских книг были посвящены королеве в это десятилетие, многие из них — тома антикатолической полемики.