Елизавета I Австрийская

По дороге домой, а затем в благословенном Посси Сиси напряженно размышляет о своем новом положении. Что же в конце концов произошло? Еще совсем недавно она, ни о чем не подозревая, выехала из дома, а теперь, хотела она того или нет, вернулась невестой императора! Ей предстоит стать великой и могущественной императрицей, господствовать над огромной империей, населенной множеством народов, ни языков, ни обычаев которых она не знает, — и это при том, что она еще совсем молодая и почти беспомощная девушка. А ведь она собиралась жить своей собственной, ни от кого не зависящей жизнью, повиноваться велениям своего ума и сердца. Что теперь будет с ней, с ее тягой к свободе и независимости? А как быть с любовью? Ведь еще совсем недавно ее сердце принадлежало одному возлюбленному, а теперь оно всецело принадлежит другому. И произошло это все внезапно, как бы само по себе. Сиси выглядывает в окно и видит высоко в небе пролетающих мимо замка ласточек, которым она так часто завидовала, завидовала их свободе от земного притяжения, от любых обязанностей и законов, во всяком случае, так ей казалось. У нее возникает желание превратиться в одну из этих гордых птиц и скрыться подальше от ожидающих ее приятных и таинственных, но, может быть, и ужасных переживаний. Тогда Елизавета снова, как в дни своего первого любовного увлечения, обращается к тетрадке со стихами, написанными красными чернилами:

О ласточка, дай мне свои крылья
И возьми меня с собой в дальние страны.
Как хочется сбросить с себя все оковы,
Но как сладок их тяжелый груз.

Я хотела бы парить вместе с тобой
В бездонном голубом небе,
И возносить хвалу к Богу,
Который называется Свобода.

Как бы мне забыть мои страдания,
Мою старую и новую любовь.
Пусть навсегда оставит меня боль
И печаль не омрачит мой взор[31].

До недавнего времени Елизавету никто особенно не беспокоил, она могла заниматься тем, чем хотела, и вдруг оказалась в центре всеобщего внимания. Теперь ею занимаются по меньшей мере три художника, которые рисуют ее портрет специально для императора. Им приходится работать быстро, потому что прежний портрет кисти венского художника Кайзера оказался настолько неудачным, что сам император распорядился изъять его. Всего несколько дней назад, в конце сентября, курьер из Вены доставил изготовленный в Ишле миниатюрный портрет жениха в роскошной рамке, украшенной бриллиантами. А уже на середину октября назначен визит Франца Иосифа в Мюнхен.

В доме невесты все озабочены подготовкой приданого и свадебных нарядов. Предсвадебные хлопоты доставляют Сиси меньше радости, чем обычно испытывают девушки в ее возрасте и в ее положении. Она все отчетливее понимает, что больше не принадлежит себе. Эрцгерцогиня София прислала ей рисунки, сделанные в Ишле и напоминающие о проведенных там счастливых днях. Сиси благодарит ее за это в письме от 29 сентября. При этом она, естественно, обращается к своей тетушке на «ты» и признается ей, что с огромным нетерпением ждет новой встречи с императором.

В то время как юная невеста поглощена своими размышлениями и чувствами, Франц Иосиф, сгорающий от любви, тем не менее заботится о соблюдении всех формальностей для подтверждения серьезности своих намерений. В Мюнхене он намерен торжественно просить у родителей Сиси руки и сердца их дочери[32]. Австрийскому посланнику в Мюнхене приходится долго убеждать его в том, что в этом нет никакой необходимости.

Наконец, 11 октября 1858 года Франц Иосиф отправляется к своей невесте. По дороге он только заезжает ненадолго к баварскому королю, а затем мчится в Поссенхофен, чтобы поскорее обнять Сиси. Франц Иосиф сияет от счастья и своим видом доставляет радость окружающим. В его поведении нет ничего, что напоминало бы о его высоком положении, он весел и беззаботен, запросто играет с младшими братьями и сестрами своей невесты и при этом сам становится похожим на ребенка. Сиси кажется ему еще более прекрасной и обольстительной, она выглядит более естественной и уверенной в себе, чем в Ишле. Счастливый жених не может налюбоваться своей невестой. Увидев Сиси на коне, он приходит в неописуемый восторг и совсем забывает о наказе своей матери попросить герцогиню Людовику беречь нежную и хрупкую Сиси и не позволять ей слишком много ездить верхом. Но Елизавета, с необыкновенной страстью относящаяся к верховой езде, в любом случае не согласилась бы выполнить пожелание эрцгерцогини Софии. В письмах к матери Франц Иосиф рассказывает о своей невесте исключительно в восторженном тоне. «Между прочим, у нее уже совсем белые зубы», — спешит он обрадовать свою мать[33].