Елизавета и Маргарет. Частная жизнь сестер Виндзор

В своей новой должности Таунсенд руководил переделками в Кларенс-хаусе, чтобы там с комфортом могли жить королева-мать и ее младшая дочь после переезда королевы, назначенного на май 1952 года. В Кларенс-хаусе принцесса получила просторные апартаменты, куда входили гостиная на первом этаже и спальни на втором. Они находились на противоположном от матери конце здания, так что Маргарет могла не видеться с ней в течение многих дней. Теперь она могла наслаждаться большей свободой и, конечно, большим уединением, чем в Букингемском дворце. Впервые в жизни принцесса могла принимать людей совершенно самостоятельно. Идеальное место для любовного романа.

Во время ремонта Кларенс-хауса комнаты Маргарет на втором этаже Букингемского дворца снова переоборудовали под детскую, а она получила на это время апартаменты в противоположном конце дворца, над входом для посетителей. Королева-мать, привыкшая повелевать своим королевством, с трудом привыкала к урезанному штату прислуги и понижению в статусе. С Филиппом, который номинально стал главой семьи, тоже оказалось непросто ладить, особенно в период его столкновений с Черчиллем и старшими придворными, такими как Ласселс. Ему ясно дали понять, чтобы он не лез в королевские дела. В силу этих причин мать и дочь предпочитали проводить длинные уикенды в Виндзорском замке, где они чувствовали себя спокойно. Таунсенд, который жил неподалеку, часто сопровождал их в 15-мильной поездке из центра Лондона.

Недели, проведенные в Виндзоре в лучах весеннего солнца, оказались целительными для королевы-матери. Маргарет писала своей подруге Сасс: «Цветы в саду и цветущие деревья были такими пышными и красивыми, я думаю, маме они очень помогли. Так чудесно чувствовать неизменность и постоянное возрождение – это так утешает»²³. Королева-мать даже нашла в себе силы ответить на скопившуюся гору корреспонденции, часть которой была перепутана с письмами к Елизавете. Маргарет писала: «Мама проклинает тот день, когда они решили назвать Лилибет Елизаветой»²⁴.

Во время этого непростого периода жизни Маргарет Таунсенд был одним из немногих, кто понимал и умел ценить ее сложную натуру. Для Таунсенда она была не просто королевской дочкой, обожающей вечеринки, моду, пение и танцы. Он видел и другую принцессу – впечатлительную и вдумчивую христианку в поисках смысла жизни, молодую женщину, отчаянно пытающуюся найти себя отдельно от сестры²⁵.

Что касается Маргарет, то, делясь с Таунсендом, она считала это естественным. А как же иначе – в последнее время он стал надежной опорой как в жизни ее семьи, так и в ее собственной. «Питер всегда был готов к ее услугам, – говорил один из друзей. – Он проявлял невероятную доброту, чуткость, мягкость и отзывчивость»²⁶. Как и Маргарет, он был глубоко верующим и в разговоре часто ссылался на Библию. К тому же был мечтателем – он страстно хотел купить ферму в Южной Африке и поселиться там.

Сдержанный, преданный и все понимающий Таунсенд становился ей все ближе, в то время как его собственный брак агонизировал. Вместе с женой Розмари они пытались какое-то время сохранить видимость нормальных отношений. Они даже пригласили Елизавету, Маргарет и Филиппа к себе на чай в июне 1952 года. Похоже, это было одно из тех вымученных протокольных мероприятий, к которым они все привыкли. Отношения с Розмари не налаживались, а взаимоотношения с принцессой военный летчик пытался сохранить в секрете. Розмари покинула семейный коттедж зимой, а постановление о разводе датировано декабрем, то есть механизм развода был приведен в движение.

В те времена по закону о бракоразводных процессах от 1937 года супругам разрешалось разойтись только в случае нарушения супружеской верности, ухода из семьи или жестокого обращения. Обычно вину на себя брал муж, признаваясь в неверности, что документально подтверждал частный детектив. То, что Розмари взяла на себя вину, было необычно, но показательно. По словам ее сыновей Хьюго и Джайлса, поступок дочери бригадного генерала объяснялся опасением, что имя Маргарет могло всплыть на судебных слушаниях по разводу. Если бы принцесса фигурировала в качестве любовницы, скандал не только оставил бы пятно на ее репутации, но омрачил бы первые важные месяцы, а возможно, и годы правления новой королевы. Один из сыновей Розмари Таунсенд, виноторговец Джайлс, считал, что она так никогда и не смирилась с ролью «стрелочника». Он говорил писателю Джеффу Леви: «Она согласилась взять на себя вину частично и потому, что кто-то должен был это сделать – и это не мог быть мой отец в силу его связей с королевской семьей.

Мать взяла на себя вину, а это несправедливо. С ней, безусловно, поступили некрасиво. Она и через 50 лет чувствовала то же самое». Как отмечал Джайлс, «она была оскорблена. Все знали, что отец встречается с принцессой. Развод легко мог бы пойти по этому сценарию»²⁷.