Елизавета Йоркская: Роза Тюдоров

Хотя им представилась редкая возможность поговорить наедине, они были в аркаде не одни. Мимо них проследовала процессия монахов. Они шли с опущенными глазами и шаркали сандалиями. Потом прибежала Сесиль, за ней мчались младшие сестры, правда, они тут же удрали от серьезных разговоров, чтобы хоть немного порезвиться. Но Елизавета, продолжая о чем-то думать, казалось, не замечала никого вокруг.

— Том, ты видишь моего дядю каждый день. Ты тоже считаешь его чудовищем, каким представляют его все мои родственники Вудвилли? — спросила она. — Это все так странно, потому что только несколько дней назад мы все считали его хорошим солдатом и порядочным человеком. Человеком чести, на которого можно положиться!

— Говорят, неожиданно пришедшая к человеку власть может сразу же его изменить!

— Но даже тогда, когда он мог получить все, стоило ему только попросить, — он никогда не старался взять власть в свои руки. Он любил моего отца так же сильно, как любила его я. Казалось, ему доставляет удовольствие служить брату!

— Ты никогда не думала, Бесс, что, может быть, он и сейчас, в какой-то извращенной форме, считает, что служит твоему отцу… или же всему королевству? — Стеффорд старался быть осторожным, выбирая слова, когда он задавал этот вопрос.

— Ради Бога, нельзя, чтобы моя мать услышала, что ты так думаешь! — предупредила его Елизавета, Она огляделась вокруг. Елизавета снова заговорила, и в ее голосе послышалась какая-то надежда: — Ну что же. Я рада, что приехала тетя Анна Невилль, — сказал она. — Мальчики так любят ее, и она, надеюсь, будет добра к ним.

Стеффорд пожал ее руку, которая лежала между ними на камне скамьи, и его рука оказалась на скамье, совсем рядом с ручкой Элизабет.

— Я сомневаюсь, что ей представится возможность повидать их, — осторожно заметил он.

— Том, что ты имеешь в виду? — Елизавета испуганно смотрела ему прямо в глаза.

— Мне кажется, вашему дяде это покажется неудобно. Ведь приезжает его собственный сын… Поэтому он перевел ваших братьев в комнаты прямо над входными воротами.

Он употребил слово «комнаты», забыв, что Елизавета прекрасно знала все лабиринты Тауэра. У нее было множество возможностей изучить их, когда там служил ее сводный брат.

— Но ведь эти комнаты всегда использовались для… государственных преступников, — она не поднимала глаз, уставясь на их сплетенные руки, но казалось, она ничего не видит.

Стеффорд ничего не ответил, и тогда она горько спросила:

— Это значит, что они не смогут никуда выходить?

— Только прогулка по крепостным стенам, — ответил он. — Оттуда они, по крайней мере, смогут увидеть, как отплывают суда.

— Кто присматривает за ними? — смогла лишь спросить Елизавета.

— Человек по имени Вилл Слотер[1].

— Боже, что за имя! — воскликнула Елизавета и перекрестилась.

— Он верный Глостеру лучник. Люди называют его Черным Убийцей!

— Почему они так его называют?

— Потому что он очень волосат и темнокож. Наверное, поэтому.

— Нужно молиться, чтобы он был темным только по цвету кожи и волос, но чтобы у него было светлое и доброе сердце! — прошептала Елизавета.

Ее синие глаза наполнились слезами. Стеффорд отбросил в сторону все церемонии, взял ее маленькие ручки в свои руки и стал покрывать их нежными поцелуями.

— Дорогая Бесс, не стоит так волноваться о мальчиках! — умолял он, и его темная голова была совсем рядом с ее светлым личиком.

Несколько мгновений они были так близки друг к другу.

«Как чудесно, подумала она, когда рядом есть сильный мужчина, который может поддержать тебя, мужчина, которому ты не безразличен. Она думала, что так считают большинство девушек. Но только тех, кто ответствен лишь перед своим мужем, а не перед страной. Как легко заботиться о маленькой усадьбе и только о своей семье. Как прекрасно, когда ты можешь зачать и вырастить своего ребенка».

Она прижалась к теплому сильному плечу Томаса Стеффорда, и у нее на губах появилась светлая улыбка. На мгновение она представила себя играющей с их детьми на залитом солнцем лугу. Но этот миг был таким кратким.

Она принадлежала к династии Плантагенетов и должна подчиниться своему предназначению. И если даже случится трагедия, она должна шагать с высоко поднятой головой.

— Я постараюсь не волноваться, дорогой Том, — нежно пообещала она и тихонько высвободила свои руки. — Но может, тебе удастся прийти сюда снова и сообщить мне последние новости после коронации?

Как бы ему ни хотелось сделать это, Томас Стеффорд начал колебаться.

— Я уже не принадлежу к королевскому двору…

Елизавета легко прикоснулась к его руке.

— Я понимаю, что мать оскорбляет тебя, и понимаю, как ты рискуешь… Но, если сможешь, все равно приходи ко мне. Я буду одна в аркаде после вечерней мессы. Я так тоскую по счастью, что мне будет трудно не видеть тебя совсем!

Стеффорд храбро и страстно поцеловал ее ладонь, но это было мимолетное прикосновение. Как бы в память о девушке, ради которой следовало жить! Но оно было недостаточным, чтобы удержать ее.