Елизавета Йоркская: Роза Тюдоров

Кроме того, по ночам Ричард сам не спит и мне не дает. Он вскрикивает во сне и просыпается, а временами, когда совсем не может заснуть, набрасывает на себя меховой халат и слоняется по дворцу.

Сверху, с галереи, на которой стояли они с Анной, было видно, как Ричард беседует в зале со Стенли. «Что за призраки зовут его за собой каждую ночь?» — спрашивала себя Елизавета.

Но тут она вернулась к действительности, почувствовав, как горячие пальцы Анны коснулись ее руки.

— Мне бы хотелось, чтобы ты отправилась с нами, Бесс, — призналась она. — Обычно с Ричардом забавно путешествовать. Он превращает нашу поездку в карнавальное шествие и заставляет меня все время менять наряды. Но в этот раз у меня какое-то дурное предчувствие, я как будто чего-то боюсь.

— Да ерунда все это! — усмехнулась Елизавета, пытаясь успокоить ее. — Уверена, что свежий воздух пойдет вам на пользу. Смотрите, король уже готов повести вас к обеденному столу.

В глубине души Елизавета мечтала остаться наконец одна со своими сестрами, к тому же завтра была годовщина смерти отца. Но на следующее утро, увидев, как пышная королевская кавалькада выезжает из Вестминстера, она почувствовала огромное желание поехать вместе с ними. Когда она открыла решетчатое окно, чтобы получше разглядеть их, в комнату ворвался свежий апрельский ветер, наполненный ароматами весны. Процессия состояла из верховых, знаменосца, вооруженных всадников, среди которых выделялась внушительная фигура лорда Стенли. Короля сопровождали лорд Ловелл, сэр Ричард Кейтсбай, сэр Ричард Рэтклифф и другие придворные. Анна, изящная, как статуэтка из слоновой кости, села на низкую белую лошадку и повернулась в седле, чтобы махнуть на прощанье рукой. Сейчас она выглядела уже не такой слабой, как накануне, ее лицо было оживлено и щеки горели от возбуждения — ведь ей предстояла встреча с сыном. А Рядом с ней, с гордо поднятым штандартом, развевающемся на ветру, ехал Ричард на своем любимом боевом коне, на спине которого красовалась блистающая золотом малиновая попона.

И когда этот великолепный отряд выехал с дворцовой площади, направляясь к северной дороге, Елизавета вдруг заметила, что что-то не так. Правильно: не хватало красавчика Джона Грина, который обычно ехал чуть позади своего господина. А не взять его с собой могли лишь по одной причине — если он болен, подумала она и, резко повернувшись, приказала старой Метти выяснить, что произошло.

«Боже милостивый, пусть это будет так! — молилась она и лихорадочно продумывала дальнейшие планы. — У него нет ни жены, ни матери, значит, пока он выздоравливает, я сама могу поухаживать за ним. Я буду читать ему вслух и просто сидеть рядом. Я даже согласна… ответить на его притязания, лишь бы удалось выудить из него, что содержалось в письме, которое Глостер передал Брэкенбери по поводу судьбы моих братьев».

Но сколько бы она ни ломала голову — даже предполагая, что в объятиях женщины Грин забудет о своей преданности господину, — все ее волнения оказались напрасными.

— Его нет во дворце, — сообщила Метти.

Елизавета послала за старым конюхом своего отца, который учил ее ездить верхом.

— В конюшне нет лошади мастера Грина. Их увели еще вчера, — ответил он, с почтением глядя на Елизавету.

И тут неожиданно, в конце разговора, она получила информацию, которая была ей нужна.

— А, Джон Грин? — вмешался тот самый презренный Стиллингтон, который переписывал множество королевских приказов. — Разве вы не знаете, мадам, что он отправился в заморское путешествие? В награду за преданную службу король назначил его судебным исполнителем на остров Уайт.

— Скучное занятие на далеком острове для такого красавчика, — надув губы, произнесла Сесиль, которая считала, что у нее с ним роман (впрочем, так полагала и добрая половина королевских фрейлин).

— Однако там никто не будет приставать к нему с вопросами! — пробормотала догадливая Метти, устанавливая для своей госпожи пяльцы для вышивания.

Девятого апреля, в день, когда исполнилась годовщина со дня горестного события, которое перевернуло всю их жизнь, Елизавете и ее сестрам было разрешено навестить мать. Бедная вдовствующая королева очень обрадовалась им и с восторгом слушала щебетанье своих малышек. Старшие дочери заверили ее, что Анна Невилль добра к ним, и королева только и делала, что вздыхала, завидуя тому, что они могут свободно жить при дворе.

Время пролетело незаметно, и при расставании королева никак не хотела отпускать старшую дочь.

— Когда дядя Ричард вернется, я попрошу, чтобы он разрешил нам снова увидеться с тобой, — пообещала Елизавета, хотя больше всего на свете не любила о чем-нибудь просить вообще, а Ричарда — особенно.

Но не прошло и недели, как во дворец, задыхаясь, влетел забрызганный грязью королевский гонец, и Елизавета опять отправилась к своей матери, не испросив на это ничьего разрешения. На ней не было лица, когда она, потрясенная неожиданным известием, шла по длинным коридорам в дальнее крыло дворца, чтобы сообщить матери, что сын Ричарда умер.