Елизавета Петровна

Царствование Елизаветы Петровны (1741–1761) очень важный период эпохи дворцовых переворотов. Это было время, когда перенапряжение экономических сил России, вызванное бурным и очень затратным на людей и материальные ресурсы петровскими войнами и реформаторством, уже было компенсировано. Критическое воззрение на самого Петра и тяготы его эпохи, очень ярко проявившие себя в междуцарствие января – февраля 1730 г., когда мимо наследников Петра на российский трон выбрали вдовствующую курляндскую герцогиню Анну, дочь петровского брата-соправителя Ивана V (1682–1696), тоже прошло. Новое поколение российских дворян, выученное по петровским нормам и привыкшее к европейскому образу жизни, видело в первом русском императоре героя и великого правителя. Никто из первых преемников Петра не мог с ним сравниться ни талантами государственного деятеля, ни значимостью военных побед, оцениваемых высоко не только в России, но и в других европейских странах. Кроме того, по мере признания имперского статуса России в мире пришло время становления и нового самосознания русского «шляхетства». Идея великодержавия России стала предметом национальной гордости, причем не только дворян. В то же время в Россию проникали идеи европейского Просвещения, с его утонченными вкусами, манерами, преклонением перед образованием, наукой и достижениями высокого искусства.

Сидевший на престоле несчастный младенец Иван Антонович (1740–1741), а главное, его малозначимое и невнятное окружение в лице матери правительницы Анны Леопольдовны, родной племянницы почившей императрицы Анны Иоанновны, и отца принца Антона Брауншвейгского явно не соответствовало духу времени и запросам российского дворянства. Причем отнюдь не своим иностранным происхождением. Анна Леопольдовна, дочь чисто русской царевны Екатерины Ивановны и немецкого герцога, в плане «крови» мало чем отличалась от своей двоюродной тети Елизаветы, дочери русского царя Петра и безродной иностранки (то ли шведки, то ли немки, то ли латышки) Марты Скавронской, которая волею Петра превратилась в российскую императрицу Екатерину Алексеевну.

Дело было в том, что бездарные родители императора Ивана VI не могли сформулировать искомую российским дворянством идеологию царствования своего сына. Не имея собственных способностей к управлению империей, они не смогли даже окружить себя деятельными сподвижниками. Фельдмаршала Миниха, единственного из «сильных персон», кто устранил регента Бирона и привел саму Анну Леопольдовну к статусу правительницы, родители императора поспешили отправить в отставку.

На таком фоне дочь Петра I Елизавета имела все шансы получить корону. Обворожительно красивая, не чурающаяся дружбы с гвардейскими солдатами и офицерами, ставшая деятельной, так как устала в десятилетнее царствование своей кузины Анны Иоанновны ждать для себя то невыгодного замужества с захудалым иноземным принцем, то вообще отправки в монастырь, Елизавета Петровна сама собой уже была символом возвращения к Петровской эпохе.

Была ли Елизавета ровней отцу в государственных делах? Николай Иванович Павленко в представленной вниманию читателя книге показывает, что ни в какой мере. Однако «веселая царица» в силу своего происхождения могла быть тенью Петра. К тому же ее окружение, новая политическая элита России, неплохо «играла царицу». А сама царица заставляла себя вникать в суть внутренних дел, а также в формулирование и защиту внешнеполитических интересов Российской империи. Играя на стремлении русского дворянского общества выразить национальное величие Российской империи, Елизавета нашла блестящую формулу оправдания переворота и законности перехода к ней короны: она, «дщерь Петра Великого», избавила Россию от гнета иностранной «браунгшвейгской фамилии». Надо сказать, что и мифология «иностранного засилья» в царствование Анны Иоанновны была выстроена в правление Елизаветы Петровны как красная нить ее пропаганды.

О времени Елизаветы Петровны написано немало. С. М. Соловьев посвятил царствованию Елизаветы четыре тома своей «Истории России», иногда буквально по дням излагая факты внутренней и внешней истории. В. О. Ключевский как историк-концептуалист дал блестящую характеристику свершениям 1741–1761 годов. Много о Елизавете написано было в конце XX – начале XXI века.

Жан-Анри Беннер. Портрет императрицы Елизаветы Петровны. 1821.

Государственный Русский музей, Санкт-Петербург