Елизавета Тюдор

— Меня воспитывали не так, как тебя, — снова заговорила Анна, — у меня было мало возможности общаться с другими людьми, я не читала и не играла на музыкальных инструментах, не танцевала. Мои платья, Бэтти, не были такими прекрасными, как у тебя.

— Должно быть, это ужасно скучно — так проводить своё детство, — Елизавета сжала губы и посмотрела на бывшую мачеху глазами, которые, казалось, видели её насквозь.

— Нет. Я же не знала, как ещё можно проводить детство. — Но я много играла, гуляла по парку. А иностранный язык, как видишь, можно выучить и будучи взрослой.

— У меня уже получается неплохо писать стихи, — похвасталась Бэт, меняя наскучившую тему, — я пишу на латыни, потому что этот язык мне нравится больше других.

— Но зачем он нужен? — пожала плечами Анна. — На латыни никто давно не говорит.

— Вы всё-таки ничего не понимаете, да? — иногда беседуя с Анной, Елизавета начинала понимать, почему отец с ней расстался. Правда, вряд ли бы она смогла это чётко выразить словами, но где-то в глубине души Бэт решение Генриха оправдывала, — разве так важно, что никто на этом языке не говорит? На нём написано столько книг! Их же надо как-то читать, — втолковывала она Анне, словно шесть лет тут было ей.

Неподалёку на лужайке вместе с няней играл Эдуард.

— Пойду к ним, — показала в их сторону Анна. Она встала со скамейки и направилась к принцу. Бэт взяла в руки на время отложенную книгу. Но сосредоточиться на ней не смогла. Она вспоминала вчерашний день, когда к ней в гости привезли Роберта Дадли. Вот он её понимал хорошо, хоть и не был взрослым. Они виделись редко, но каждый раз были рады видеть друг друга и с удовольствием начинали разговаривать. Когда-то Бэт и Роберт вместе играли. Теперь они говорили о книгах, о музыке и дальних странах.

Елизавета вздохнула. Она снова попыталась начать читать. Перед собой вместо лужайки Бэт видела бушующее море, большие корабли, плывущие навстречу друг другу. В воздухе вместо запаха цветов стоял запах гари. Палили пушки, поверженные корабли были объяты пламенем. Люди бежали по палубе и бросались в воду, отчаянно пытаясь спастись. Слышались крики и треск разламывающегося дерева…

— Ага, вот ты где спряталась! — Громкий голос отца неожиданно ворвался в сознание Бэт. Она подняла голову и увидела его прямо перед собой.

— Извините, отец, я не заметила, как вы подошли, — проговорила Елизавета, спешно сползая со скамейки, чтобы сделать реверанс.

— Мне сказали, что ты делаешь успехи. — Генрих взял у Бэт книгу и с интересом пролистал несколько страниц. — Тебя интересуют морские битвы?

Елизавета кивнула. Отец возвышался над ней, как огромная гора, но ей страшно не было. Она знала, что у него теперь постоянно болит нога из-за раны, полученной во время охоты. Бэт показала пальчиком на больное место:

— Как ваша нога?

Генрих взял Бэт под мышки, поднял в воздух и поставил на скамейку. Теперь они стали почти одного роста. Посмотрев ей прямо в глаза, король произнёс:

— Иногда болит. Рана никак не заживает. Но есть боль, которая гораздо сильнее, и она поселилась в моём сердце.

— А её можно вылечить? — Бэт хотелось погладить отца по голове, но она полагала, что так делать нельзя. По голове гладят детей, а не взрослых, тем более королей.

— Нет. Я сделал много плохого и неправильного, Бэтти. Ничего нельзя исправить, потому и болит сердце. — Он резко опустил Елизавету на землю и пошёл прочь. Высокая, крупная фигура отца ещё долго не исчезала из виду, мелькая между деревьями парка.

Неожиданно Бэт почувствовала, как и у неё заболело сердце. Ей захотелось догнать отца, сказать, как она его любит, и всё-таки погладить по голове. Пусть он король, не ребёнок и очень большой. Взрослых королей тоже нужно иногда кому-нибудь жалеть. Она вздохнула и побрела во дворец. Скоро должен был начаться урок музыки.

На скамейке осталась лежать книга о великих морских сражениях. На лужайке Анна играла с Эдуардом, который рос хилым и слабым мальчиком. Вот и сейчас он тихонько сидел в тени, отбрасываемой раскидистым дубом. Генрих ненадолго остановился возле сына и покинул дворец.

— Как дела у вашего высочества? — поинтересовался учитель музыки.

— Спасибо, хорошо, — ответила Бэт.

— Что нового вы узнали за те дни, что мы не виделись?

— Я узнала, как болит сердце, — серьёзно сказала девочка, — оказывается, оно у меня болело и раньше, а я думала, что болит душа. Мне просто никто не говорил раньше, что это сердце.

— По-моему, сердце и душа находятся в одном месте, — задумчиво произнёс музыкант.

— Может быть, вы и правы. — Бэт устроило такое объяснение, и она начала открывать ноты…

2

Нет, он не мог её найти. В какой-то момент Фредерико подумал, что ему вся предыдущая жизнь привиделась. В самом деле, он лишь скачет из страны в страну, или плывёт на корабле, или идёт пешком, закинув за плечи мешок. У него нет дома, нет семьи и друзей — только дорога, звёзды, небо и солнце, а чаще, к сожалению, дождь и ветер. Почему ему редко везло с погодой? Наверное, Господь редко благословлял его в путь. Потому что редко его миссия бывала благородна.