Елизавета Тюдор

Близился август, и она готовилась к своей первой поездке по стране. Вместе со всем двором Елизавета проследовала через графства Эссекс, Сассекс, Хертфордшир и Мидлсекс, и повсюду ее приветствовал народ и развлекало местное дворянство. Елизавета с удовольствием пожинала обильный урожай восхищения и поклонения. Дадли был неотступно рядом. Они вместе охотились в торфяниках Эссекса, вместе скакали по полям шафрана — нежные цветы только поднимали из земли свои головки. Королева провела несколько дней в его поместье в Уонстеде. И… ничего не произошло. Более того, ему осмеливались мешать, отвлекая внимание королевы. Сэр Уильям Петр, например: у него тоже был дом в Эссексе и он хотел не ударить в грязь лицом, а также молоденький Томас Хинедж — один из будущих фаворитов, и другие.

Поощряя соперничество среди придворных, Елизавета давала понять, что не собирается лишать своего расположения достойных внимания и куртуазных кавалеров — как солнце, которое светит не одному, но всем. Она искренне забавлялась, поддразнивая своего Робина. Порой ему, должно быть, казалось, что у нее нет сердца.

Но когда пробил час испытаний, королева снова доказала, что для нее нет ближе человека, чем Роберт Дадли. Осенью 1562 года Елизавета внезапно заболела оспой; она лежала без сознания во дворце Хэмптон-Корт. Несколько придворных дам уже скончались от болезни, и Тайный совет готовился к новым потрясениям — королева умирала, не оставляя наследника престола. Придя в себя на несколько часов, Елизавета выразила свою последнюю волю, шокировавшую всех: в случае ее смерти назначить лордом-протектором королевства Роберта Дадли. Не своего кузена герцога Норфолка, не одного из английских аристократов, в чьих жилах текла королевская кровь, а того, кого все они считали parvenu. После своей смерти она наконец хотела даровать ему то, чего лорд Роберт безуспешно добивался от нее при жизни, — престол.

К счастью, Елизавета выздоровела, иначе, принимая во внимание темпераменты тех, кто окружал трон, ее прощальный подарок фавориту мог бы вызвать усобицу и гражданскую войну. Ослабевшая, бледная, со следами оспы на лице, которые еще долго заживали, она едва ли хотела, чтобы Робин видел ее такой. Но государственные дела не терпели отлагательства — королеве надо было в совет, ее ожидали в парламенте. Тогда она сделала Роберта Дадли членом своего Тайного совета — узкого круга высших министров и самых доверенных советников, и его возможная досада при виде лица его госпожи сглаживалась оказанной ему честью лицезреть ее в кругу особо избранных.

Герцог Норфолк шел с Дадли голова в голову в придворной гонке за почестями и титулами: их вместе посвятили в рыцари ордена Подвязки, одновременно с королевским фаворитом его ввели и в Тайный совет. Но аристократ и ближайший родственник королевы не мог смириться с тем, что «цыган» получает равные с ним милости. Более того, он не мог не заметить, что сам скорее служит ширмой для успокоения общественного мнения: королева хотела показать окружающим, что награждает и отличает не одного только Дадли. Его ненависть наконец выплеснулась на дворцовом теннисном корте в присутствии самой королевы. Когда разгоряченный игрой Дадли небрежно взял из рук Елизаветы платок и отер им лицо, герцог рассвирепел и крикнул, что тот — наглец, намереваясь запустить в ненавистное лицо ракеткой. Королева разняла их, сказав кузену немало обидных слов. Все трое надолго запомнили неприятную сцену.

6 сентября 1564 года, в праздник святого Михаила, Роберт Дадли наконец получил давно обещанный ему титул — он стал бароном Денби и графом Лейстером. Елизавета была в добром расположении духа, и присутствующие заметили, как, совершая церемонию посвящения, она наградила новоиспеченного графа дружеским шлепком по шее.