Елизавета. Золотой век Англии

После этого Яков перестал обращать на нее внимание, заявив: «Мне ни к чему соперничать с дамой, особенно в том искусстве, в котором их пол превосходит наш» (то есть в обмене оскорблениями)[1167].

Опасения Елизаветы по поводу намерений Якова относительно Ирландии были вызваны его тайными переговорами с европейскими католическими державами и тревожными слухами о том, что Анна Датская вот-вот перейдет в католичество. Вплоть до крещения принца Генриха Анна со спокойной душой оставалась протестанткой, но затем Генриетта, графиня Хантли, ее главная фрейлина, родом из Франции, медленно, но верно начала обращать ее в католическую веру[1168]. В конце 1596 года некий священник из Сент-Эндрюсского университета, известный своими выпадами в адрес антианглийски и происпански настроенного графа Хантли и его жены, прочел проповедь, в которой осудил Анну как вероотступницу-«папистку». «Что касается королевы, — заявил он, — у нас нет причин молиться за нее. О ней мы слышим лишь дурные вести, и никакого блага ждать от нее не стоит. Возможно, в скором времени она обречет всех нас на бедствия»[1169].

Яков с восторгом отнесся к возможному отречению Анны — он видел в нем бесценный дипломатический инструмент, при помощи которого можно было бы убедить католические державы в том, что он лучший кандидат на смену Елизавете. Папа Климент VIII молился за его обращение, и Яков старался изо всех сил, чтобы эти упования поддерживать. Незадолго до смерти Филиппа II шотландский король отправил лорда Роберта Семпилла в Мадрид для восстановления торговых связей между Шотландией и Испанией, возложив на него секретную миссию — обеспечить признание прав Якова на наследование английского престола[1170]. После коронации Филиппа III миссия Семпилла обратилась к советникам нового короля с просьбой рассмотреть вопрос об отправке посла в Эдинбург с указаниями относительно разделения Британских островов на про- и контриспанские сферы влияния. Узнав об этом, Елизавета разгневалась на Якова, которого Роберт Сесил также уличил в привлечении для поддержки его притязаний на престол католиков в Венеции, Флоренции и Париже[1171].

Елизавета ошибалась, домысливая многое от себя. Опираясь на предостережения со стороны бывшего наставника Тирона графа Ормонда, а также на копию письма, предположительно написанного Яковом главе повстанцев, она убедила себя в том, что Яков заодно с Тироном и в сговоре с Испанией[1172]. Она решила, что он тайно присоединился к Тирону в масштабном панбританском заговоре, надеясь извлечь выгоду из ее смерти. Подливал масла в огонь и Сесил, намекая на то, что Яков в союзе с католической Ирландией замышляет организовать ее отречение.

После роковой встречи королевы и графа Эссекса 30 июня или 1 июля 1598 года, когда граф нагло раскритиковал назначение сэра Уильяма Ноллиса преемником лорда Бурга в Ирландии, Елизавета сначала решила не трогать его, оставив наедине со своими обидами. «Он достаточно играл мной, — сказала она. — Теперь поиграть им хочу и я, пользуясь своим положением»[1173]. И граф удалился хандрить в свою загородную усадьбу в Уонстед. Но после того, как пришло известие о катастрофе на реке Блэкуотер, она решила вернуть Эссекса, возродив его военное самолюбие и тщеславие. С ее стороны это была хладнокровно просчитанная игра, в которой она не могла проиграть. Выпадет орел — она восстановит Ирландию, а Эссекс свою карьеру. Выпадет решка — Эссекс уничтожит себя, а она сумеет устраниться.

Но прежде, чем она поручит Эссексу командование в Ирландии, он должен переступить через себя и извиниться за нанесенное ей оскорбление. Без этого Елизавета отказывалась принимать его у себя[1174]. Впрочем, вероятность этого шага была мала, после того как граф отправил ей письмо, сетуя на «непоправимую ошибку, которую Вы совершили по отношению ко мне и к себе»[1175]. Его друг и поклонник сэр Генри Ли тактично призывал его опомниться:

Ваша честь дороже Вам, чем Ваша жизнь, но тем не менее, может быть, Ваша Светлость пересмотрит сложившиеся обстоятельства. Она — Ваша государыня, и Вы не можете играть с ней на равных… Я допускаю, что нанесенная Вам обида больше того, что может перенести Ваше благородное сердце, но подумайте, милорд, насколько велика та, с кем Вы имеете дело… В каком выигрыше Вы останетесь, признав свою неправоту, и каких осложнений себе наживете, столкнувшись с той, чьего покровительства Вам следует искать[1176].