Елизавета. Золотой век Англии

В июне 1585 года поселенцы столкнулись с непредвиденными трудностями. Участились столкновения с коренным населением, нависла угроза голода. Поэтому, когда у берегов «Виргинии» показались корабли Фрэнсиса Дрейка, возвращавшегося после рискованных набегов на испанские колонии Санто-Доминго и Картахена, поселенцы не преминули воспользоваться хорошим шансом. Фрэнсис Дрейк был родом из Девона, а значит, земляком Рэли, и слыл самым лихим английским мореплавателем. Через несколько недель Гренвилл вернулся на Роанок и, не зная о чудесном спасении первых поселенцев, решил, что основание колонии провалилось. Он оставил в укреплении пятнадцать человек с запасами продовольствия на два года.

Больше об этих людях истории ничего не известно. На следующий год Рэли удалось отправить еще одну экспедицию, но и она, увы, провалилась. Затем Елизавете пришлось разбираться с Непобедимой армадой, и ей было уже не до экспедиций. В ее правление Рэли к идее колонизации Виргинии больше не возвращался[263].

4 Армада души

В октябре 1584 года, всего через две недели после того, как Хаклит представил свое досье, и через девять дней после первого из судьбоносных заседаний Тайного совета, посвященных нидерландскому кризису, перед Елизаветой встала еще одна дилемма. Началось с того, что Бёрли и остальные члены Совета поставили свои подписи и печати под революционным документом, озаглавленным «Договор ассоциации по охране королевской персоны Ее Величества». Впоследствии он стал известен как Договор ассоциации. Подписавшиеся дали торжественную клятву совершить «суровое возмездие» в отношении любого лица, включая особ королевской крови, которое вступит в сговор с целью покушения на жизнь королевы, и «предать такое лицо или лиц смерти» — независимо от того, будет умысел доведен до конца или нет. Приговор должен был быть приведен в исполнение незамедлительно. В документе указывалось, что пощады не будет ни одному «претенденту на трон, которому или в интересах которого[264] будет совершено такое преступное деяние или его попытка». Это положение имело далеко идущие последствия, поскольку рука возмездия теперь могла дотянуться до любого из потенциальных преемников Елизаветы. Любой план в интересах Стюартов, создающий угрозу для жизни Елизаветы, мог привести на эшафот и Марию, и Якова VI независимо от того, были ли они посвящены в этот план или нет[265].

С самого начала Бёрли стремился действовать в обход существующей структуры власти. И Елизавета не была исключением. Договор ассоциации был необычным актом, потому что подписавшие его объявляли себя независимыми агентами государства, облеченными властью действовать в интересах последнего[266]. Заявляя о своей верности королеве, они в то же время подтверждали свою верность друг другу и делу протестантизма. По сути, они взяли на себя обязательство делать все, что в их силах, для того чтобы следующим правителем Англии стал протестантский монарх, а не католичка Мария Стюарт.

Все это глубоко претило Елизавете, как претило бы и ее отцу. В глазах королевы этот документ не просто санкционировал самосуд, а покушался на самую сущность благословленной Богом монархии, святость которой она чтила и была намерена отстаивать. В ноябре на сессии парламента произошло столкновение позиций. Бёрли уже разрабатывал радикальные положения конституции, которые наделяли бы «Государственный совет» или «Великий совет» полномочиями совместно с парламентом выбирать преемника Елизаветы в случае ее внезапной смерти или убийства. Совет должен был действовать во имя протестантской веры, с тем чтобы исключить возможность прихода к власти католического монарха[267].

Елизавета твердо решила, что не даст Бёрли добиться своего. Акт о безопасности королевы в той форме, в которой она одобрила его в парламенте в марте 1585 года, лишил Договор ассоциации львиной доли его силы. Этот закон требовал, чтобы любой претендент на трон (включая Марию), в чьих интересах будет замышлено покушение на Елизавету, или любой, кто окажет содействие вторжению, восстанию или покушению на королевскую жизнь, предстал перед особой судебной комиссией в составе не менее 24 членов Тайного совета и членов палаты лордов, назначенных королевой, а также выбранных ими судей. Эта комиссия имела право лишить претендента права престолонаследия, но вердикт о его виновности, в случае вынесения такового, не подлежал обнародованию и не влек за собой никаких действий до тех пор, пока он не будет «должным образом оформлен и провозглашен за подписью Ее Величества и большой государственной печатью Англии». Лишь тогда, «в силу настоящего закона и согласно соответствующим распоряжениям Ее Величества», могло быть совершено возмездие, о котором говорилось в Договоре ассоциации.

Королева полагала, что обыграла Бёрли, ограничив возможный самосуд и взяв ситуацию под контроль в достаточной мере, чтобы нейтрализовать наиболее опасные положения Договора ассоциации. Но так ли это было на самом деле?[268]