Елизавета. Золотой век Англии

Вам не составит ни малейшего труда вообразить, какую обиду вы должны были нанести и нанесли Нам своим поспешным и безответственным отбытием из места пребывания, вам надлежащего. Наша к вам благосклонность, незаслуженно дарованная, заставила вас позабыть о своих обязанностях и отринуть долг, и никаких иных толкований вашим странным поступкам Мы дать не в силах. В свете изложенных соображений и не намереваясь попустительствовать беспутству, вами проявленному, Мы дали указание определенным членам Тайного совета довести до вашего сведения Наше истовое желание лицезреть ваше незамедлительное возвращение, каковое ваш долг предписывает вам. Вы, однако, предпочли вновь легкомысленно пренебречь им и сим усугубить нанесенное Нам оскорбление, позволив себе покинуть свою страну тайно, не полагая нужным осведомить Нас о своем решении, невзирая на доход и положение, вам пожалованные. Посему Мы приказываем и требуем, чтобы вы по получении сего послания незамедлительно возвратились туда, где вам надлежит находиться, невзирая на любые побочные обстоятельства, ежели вы и далее надеетесь рассчитывать на Наше расположение. Ничто не должно воспрепятствовать исполнению вами Нашей воли, ибо в противном случае вы навлечете на себя Наш гнев и за проступки свои ответите по всей строгости[446].

Вряд ли Елизавета могла выразиться еще более недвусмысленно. Не менее резким оказалось и второе ее письмо — срочное послание Дрейку и Норрису, которое она продиктовала Уолсингему и в которое затем вносила правки собственноручно. Королева сочла, что капитан судна «Свифтшур» за совершенное им преступление, по тяжести почти равносильное государственной измене, должен понести жестокое наказание в соответствии с военным правом, предпочтительно быть повешен на рее: «Эссекса же, если он ныне пребывает на борту одного из кораблей в составе флотилии, Мы приказываем без промедлений и отлагательств отослать обратно, обеспечив его безопасность».

Иначе же вы жесточайшим образом поплатитесь за преступление того же рода, ибо поручение сие не есть детская забава или просьба, от выполнения каковой вы могли бы уклониться с помощью уловки или лазейки вроде тех, кои изыскивать в привычке всякого юриста. Не надейтесь подобным образом заслужить удовлетворение Наше.

В этих распоряжениях ясно звучит голос самой Елизаветы. Уповая на собственное «обладание властными полномочиями», она грозит:

Мы требуем повиновения, повиновения прямого и беспрекословного, и требуем ответа, написанного вами собственноручно и незамедлительно. В противном же случае Мы сочтем вас недостойными полномочий, вам доверенных, и неспособными должным образом распорядиться ими[447].

Секретарю, вызванному переписать послание на чистовик и затем передать его королеве на подпись, Уолсингем бросил колкое замечание о том, что в черновике «и так использованы наиболее мягкие выражения из возможных, с учетом того, насколько сильно Ее Величество была задета произошедшим»[448].