Елизаветинская Англия. Гид путешественника во времени

В камеру пыток мы направлялись своеобразной торжественной процессией; слуги шли впереди с зажженными свечами. Камера находилась под землей, там было темно, особенно у входа. Зал был большой, в нем стояли едва ли не все известные орудия пыток. Мне показали на некоторые из них и сообщили, что перепробуют на мне все по очереди. Потом снова спросили, признаюсь ли я.

«Я не могу», – ответил я.

Я встал на колени и быстро произнес молитву. Затем меня подвели к большой деревянной вертикальной колонне, поддерживавшей потолок этой огромной подземной камеры. В верхнюю ее часть были забиты железные скобы, способные выдержать большой вес. На руки мне надели железные рукавицы, затем приказали подняться на две или три ступеньки плетеной лестницы. Мои руки подняли; железный прут продели через кольца в одной рукавице, скобу, затем – через кольца в другой рукавице. Сделав это, они закрепили прут штырем, чтобы он не упал, а затем, по одной убрав плетеные ступеньки у меня из-под ног, они оставили меня висеть на руках, закрепленных над головой. Кончики моих ступней, правда, все равно касались пола, так что им пришлось выкопать небольшую ямку…

Вися, я начал молиться. Джентльмен, стоявший рядом со мной, спросил, не желаю ли я признаться сейчас.

«Я не могу и не буду», – ответил я.

Но я едва нашел в себе силы, чтобы произнести эти слова, – такой сильнейшей болью я был охвачен. Хуже всего болели грудь и живот, плечи и руки. Казалось, вся кровь в теле прилила к рукам, мне даже показалось, что кровь сочится из кончиков пальцев и пор кожи. Но это было лишь ощущение, вызванное тем, что плоть распухла над железными застежками, держащими ее. Боль была такой сильной, что я был уверен, что не смогу ее выдержать; к боли прибавлялось еще и внутреннее искушение. Но я не чувствовал никакого желания выдавать информацию, которую они требовали. Господь увидел мою слабость глазами Своего милосердия и не позволил искушению побороть мои силы. Вместе с искушением Он послал мне облегчение. Увидев мои мучения и борьбу, идущую в моем разуме, Он даровал мне милосерднейшую мысль: худшее, что могут с тобой сделать, – убить тебя, а ты часто хотел отдать жизнь за своего Господа Бога. Господь Бог видит все, что тебе приходится пережить, – Он может все. Ты – на попечении Бога. Этими мыслями Бог в Своем бесконечном великодушии и милосердии даровал мне смирение, и с желанием умереть и надеждой (признаюсь), что умру, я отдался на Его милость – пусть Он делает со мной все, что пожелает. С этого момента конфликт в моей душе прекратился, и даже физическая боль показалась слабее, чем раньше, несмотря на то что на самом деле, скорее всего, она даже усилилась из-за усталости моего тела…

Примерно после часа дня я потерял сознание. Сколько я пробыл в забытьи, я не знаю, но, скорее всего, долго, потому что люди поддерживали мое тело или подставляли плетеные ступеньки мне под ноги, пока я не пришел в себя. Затем они услышали, как я молюсь, и тут же снова меня отпустили. Они делали так каждый раз, когда я терял сознание – восемь или девять раз, – пока не пробило пять…