Ёлка (СИ)

Хватило два взмаха длинных ресниц. Успел рассмотреть. Свои. Не искусственные. Глаза девушки сфокусировались на его лице. Глупо улыбнулся.

— С тобой все нормально? — бессмысленный вопрос.

Она лежала на нем. Впору поинтересоваться его состоянием. Забота о нем не входила в её планы. На данный момент.

— Что ты здесь делаешь? — варежки уперлись в грудь, приподнимая легкое тельце. Вставать она видимо не собиралась. Он не против. Почему-то.

— Ловлю неуклюжих девушек, — ухмыльнулся своими пухлыми губами.

Разглядела. Они в непозволительной близости. Она на нем. Осознала. Резко. Подскочила. Незнакомец остался на снегу. Улыбался.

Ударился головой. Однозначно.

— У тебя что-то болит? — бросилась перед ним на колени. Стянула варежки. Спрятала в карман. Проворными пальчиками ощупывала тело на возможные повреждения. Голова. Ребра. Ноги. Руки. Спина. Осмотр со знанием дела.

Прикосновения оказались приятными. Переживание на лице. За него. Нравилось.

Ну не дурак.

Если и дурак. Она так мило волнуется. Щечки раскраснелись. Глаза сосредоточенно осматривают его тело. А горячие подушечки пальцев… Чувствовал через тонкую ткань рубашки. Блаженно прикрыл веки.

— Эй, не отключайся, — шлепок по лицу ладошкой. Один. Второй.

Глаза распахнулись. Во взгляде недоумение. Зачем бить?

— Смотри на меня, — её руки обхватили его лицо, — не отводи глаз, — он и не собирался. Хотелось смотреть в серые взволнованные радужки. Они так близко. — Не закрывай. Если слышишь меня, моргни. Договорились, — послушно опустил веки. Согласен. На все. Когда она так смотрит. Беспокоится. — Хорошо, — подбодрила. — Я задам тебе несколько вопросов, — веки не возражали. Почти диалог. — У тебя голова болит. Да? — моргнул. — Руки? — не отрицал. — Ноги? — без возражений. — Спина? — конечно. — В груди давит? — ещё бы. От таких глаз.

Теплые ручки исчезли с тела. Ощутил пустоту. Невероятно. Просто прикосновения. А как необходимы. Не может быть. Такого не может быть. Вертикальная морщина между бровей. Изумлялся. Необъяснимым ощущениям. Желаниям.

— Не шевелись, — не догадалась об истинной причине глубокой морщины. — Я сейчас вызову скорую, — суетливо рылась в сумочке. — Всё будет хорошо, — в руке мобильный.

— Всё так серьезно? — морщина залегла глубже. Потянулся, накрыл своей ладонью её. Предотвратить ложный вызов.

— Конечно, — выдернула руку. Что за ребячество. — У тебя может быть серьезная травма спины. Или сотрясение головного мозга, — пальчики потянулись к экрану.

— А может, я просто попробую пошевелиться, — он резко сел, выпрямляя спину.

— Нет, — грозно зашипела незнакомка. Надавила на плечи, укладывая обратно. — Так можно усугубить травму. Не шевелись.

— Хорошо я согласен, только если ты составишь мне компанию, — обвил сильные руки вокруг хрупкой фигуры. Притянул. К себе.

Смотрела озадачено. Одно крошечное мгновение.

— Ах, ты засранец, — сильный удар в грудь. Она уже на ногах. Глаза мечут молнии. Радужки заволокло грозовыми облаками. — Придурок. Обманщик. Чертов идиот! — разгневанно кривился изящный ротик. Бровки хмурились. Кожа на скулах пылала. Маленькие пальчики сжимались в кулачки. — Я думала… покалечила тебя…когда упала… сверху, — запиналась. Понимала всю н нужность объяснений.

Андрей продолжал лежать на снегу. Любовался разъяренной незнакомкой. Восхитительна. И очень серьезна.

— Кто? Ты? Покалечить? — последние слова рассмешили. Сдерживался, не поддавался соблазну. — Своим весом ты вряд ли могла нанести мне существенный урон. Но я не прочь попробовать ещё раз, — губы растянулись довольной улыбкой.

— Чокнутый, — зло сбила шапку на затылок. Помпон поддерживал мнение хозяйки. — Можешь лежать здесь хоть всю ночь, — закрутилась на месте. Взгляд обыскивал пространство вокруг. — Я ухожу. Счастливо оставаться, — шаг в сторону. Обнаружила сумку. Подняла. — Сумасшедший, — вместо прощания. На хорошеньком личике обида.

Согласен. Придурок. Извиниться. Неудачная шутка. Поднялся. Коленями на снегу.

— Прости, — схватил тонкое запястье, потянул к себе. — Получилось глупо, — обида не покидала поджатых губок. — Очень глупо. Ужасно глупо, — снизу заглядывал в её глаза. Там все ещё тучи? Или есть надежда на лучик солнца. Не давала рассмотреть. Отворачивалась. — Чертовски глупо. Я полный кретин, — признание, как последняя надежда на прощение.

— Прости? Глупо? — не сдерживала негодования.

Повернулась. Склонилась над ним. Ураган в чистом виде. Сокрушит в небытие.

— Никогда не видела большего идиота, с самыми тупыми шутками. Если ты считаешь что это смешно… то… я смеюсь. Ха — ха— ха, — сарказм переполнял интонации. — Доволен? — ответа не ждала.

Вырвала руку из плена его пальцев.

— А теперь я ухожу. Можешь сколько угодно барахтаться в снегу на морозе. Мне все равно, что будет с тобой. Счастливо оставаться.

Злилась. Слишком большая речь для прощания. Зачем? Да потому что этот балбес может заболеть.

Да. Она волнуется. За него. Врач всё-таки. Так себе отговорка. Ещё не хватало, что б он заметил её беспокойство. Гребаное. Неуместное. Беспокойство.

Большой шаг от него. Что-то удерживало. Он.