Ёлка (СИ)

Суровые нотки выдернули из романтического утра. В серых глазах решительность. Протягивала отглаженную рубашку. На плечиках.

Чтоб не помялась? Волновалась за его внешний вид. Мысль бусинкой на ниточку надежды. Можно все исправить.

— Катя, давай поговорим, — оттолкнулся от пластика подоконника. Шагнул к ней. В грудь уперлись деревянные плечики. Преграда.

— Не о чем разговаривать, — надавила на деревянное изделие. Впечатала. Оставить след.

— Выслушай, — выхватил гребаные плечики, пристроил крючок на дверце холодильника. Попытка ухватить отступающую девушку не принесла успеха.

— Нет, — упорно не дала согласия Екатерина Дмитриевна. Ни к чему сотрясать воздух Она все решила. К Аленушке отправляется чертов-братец-Иванушка. Спряталась за столом с вываленными продуктами. Буравила укоризненным взглядом. — Повторяю последний раз, — жестким менторским тоном, для пущей угрозы скрестила руки на груди, — переодевайся и уходи, иначе вытолкаю в розовой футболке.

Незаметным удивлением дрогнул уголок притягательной линии губ. Будешь смотреть? Не стесняешься? Уже. Возьмите, получите, Екатерина Дмитриевна.

Край футболки пальцами. Вверх медленно. Не отводил карих глаз от невозмутимого лица хозяйки. Торс на обозрение.

Не шелохнулась. Не дернула ни одной черточкой. Только вот. Напряжение выдали сжатые скулы. Сдерживала из последних сил. Улыбку.

Добьется её. И она сдастся. Смогут поговорить.

Розовая материя в её направлении. Касаясь прекращённых рук, опускается к ногам. Игриво поглядывая на притихшую девушку. Напрягшимися мускулами к рубашке. Кипенно белый, плавно по рельефу мышц. Рубашка скрыла разворот плеч.

Сердце бешено заколотилось о ребра. Она рядом. Серым с вкраплениями индиго прямо в карие.

Катя не поняла, как оказалась на расстоянии дыхания. Не заметила, как смешались их взгляды. Не удержалась. Не устояла. Искушение слишком огромно. Злилась на себя. Рванула полы рубашки. Пуговицы под горячими подушечками не с первого раза попадали в петли. Справилась. Застегнула.

Каким-то вторым зрением следил. Не упустить момент. Подрагивающие пальчики на последней, верхней. Сейчас все закончится. Нет. Накрыл маленькие ладошки своими. Возмущенно дернулась. Прижал сильнее к груди. Не отпустит.

— Пожалуйста, не лишай последнего слова, — виновато опустились уголки губ. Молчит. Согласна. — Мы встретились не случайно. Мы видели. Только ты и я видели.

— Что видели? — спрятала за вопросом догадку, о чем говорит Андрей.

— Они кружились… для нас… он и она в водовороте снежинок… — объяснял сбивчиво. Торопился успеть, пока не передумала. Дала шанс. — Ожила сказка… наша сказка… наше волшебство… чудо… — в глубине её глаз видел, она верит. Согласна.

— Андрей, это всего лишь снег, — опровергала вслух, — никакого волшебства, никакого чуда нет, не существует. Мы взрослые люди…

— Но почему? Почему ты говоришь совсем не то во что веришь? — добивался правды. Зачем скрывала чувства.

— Верю? И во что же я, по-твоему, верю? — прекратить объяснения должна. Не могла. Обманывать себя и его тяжело. Не умела.

— Веришь в сказку. В чудо. В волшебство. Веришь в неслучайных нас, — последний веский аргумент напоследок, а дальше пусть решает сама. — Ты чувствуешь между нами все не просто так, — наклонился, прошептал в самые губы. — Чувствуешь, — тут же выпрямился, оставляя пылать контур.

— Нет, — вырвала руки. Опустила глаза. Не в силах смотреть. Не в силах обманывать. Она верила. Не должен знать. Ни за что. — Твоя сказка ждет тебя в другом месте, — не поднимая взгляда. — Наша закончилась, — пряталась за опущенными ресницами. — Карета превратилась в тыкву, — отступила назад. Стоять рядом невозможно.

— Но ещё не полночь, — сокрушенно усмехнулся Андрей.

— Наша полночь уже наступила, — понурый взгляд на него.

Обречены. На расставание. Он не готов. Она не готова. Почему же отталкивает?

Андрей протянул руку к лицу Кати. Приложил ладонь к её щеке. Она затаила дыхание.

Прикосновение. Откровенно. Слишком откровенно. До щемящей боли в груди.

Впервые такое. Для них. Для него. Для неё.

Не повторится никогда. Ни с кем.

Такие прикосновения оставляли следы на сердце. Шрамы. Долго не заживающие раны.

Она не могла позволить кровоточить его сердцу. Со своим справится.

— Нет, — почти отпрыгнула. Резко развернулась. — Уходи, — сорвалась с места.

Он ринулся за ней. Не успел. Дверь её комнаты захлопнулась перед ним.

— Катя, — упираясь двумя руками о проем, — Катя.

Ответ. Тишина.

Она стояла спиной, прижимаясь к дверному полотну. Слышала, как хлопнула входная дверь.

Он ушел.

Так правильно.

Андрей резко распахнул водительскую дверцу автомобиля. Рука скользнула в карман брюк. В ладони её улыбка. С ним. Ближе к сердцу. Спрятал снимок в карман рубашки. Взгляд на окна пятого этажа. Она где-то там. Осталась. Одна.

Так не правильно.

Внедорожник рванул с места.

Глава 8

Время неслось с бешеной скоростью. Стрелки наручных часов миновали цифру девять, неумолимо приближались к десятке. Успеет. Ещё есть время.