Элли вылупляется

Дарья с мужчиной оглянулись. Женщина, которая до сих пор была в стороне, стояла за их спинами.

— О, здорово. У тебя есть дети? — обрадованно спросила Дарья.

«Какая неожиданность», — язвительно подумал мужчина.

Действительно, где-то же она должна была взять детский сандалик, чтобы принести с собой. И то, что она мать, было очевидно.

Женщина наклонилась над коробкой и со второй попытки решила головоломку. Блоки открыли углубление размером с палец.

— Как тебя зовут? — спросила Дарья.

— Екатерина.

— Приятно познакомиться.

Екатерина тускло улыбнулась и отошла.

Двое начали рассматривать новую загадку. Не очень понятно было при таком освещении, что скрывалось внутри, поэтому мужчина посадил Дарью на плечи, и она поднесла коробку ближе к диодной подсветке.

— Там две риски. Мне кажется, их надо подцепить и повернуть…

Она спрыгнула и, чуть раздвинув ножницы, вставила их в углубление. Как раз по размеру. Затем девушка повернула запястье и чертыхнулась.

— Срываются.

Дарья пробовала снова и снова. Спустя десять минут мужчина не вытерпел.

— Я лучше сделаю!

— Можно использовать только свой предмет.

Ничего не получалось. Вдруг мужчина бросил взгляд на Екатерину, пытавшуюся быть незаметной.

— А зачем нужна она? — спросил он. — Надо её использовать.

Звучало это так, будто женщина была предметом вроде тех, что они с собой принесли.

— Не понимаю, каким образом мы можем приспособить к этой задаче обувь, — нахмурилась Дарья.

— Сейчас подумаю.

Мужчина поднёс коробку к глазам, пытаясь понять, как выглядят риски.

— Нам надо отрегулировать ширину ножниц, — решил он, — тогда будет легче…

— Но как?

Мужчина размышлял. Ножницы, массажная расчёска, зубчик и сандалик… Казалось бы, совершенно не связанные предметы. Но если соединить некоторые…

— Отрежь хлястик! — воскликнул мужчина.

Дарья подняла ножницы и перевела взгляд на Екатерину. Та с испуганным вниманием смотрела на товарищей.

— Хлястик… От… — потерянно произнесла она. — Это правда надо?

— Мы обмотаем его вокруг лезвия ножниц и отрегулируем, как они раскрываются, — объяснила Дарья.

Екатерина как-то съёжилась, заволновалась. Дарья увидела это и нахмурилась. Реакция женщины вызывала у неё дурное предчувствие.

— Подними сандалик, а я сделаю надрез, — попросила она. — Думаю, правила этого не запрещают…

— На хрен эту работу! — завопила Екатерина.

Её лицо приняло жестокое выражение. Она стиснула в руках несчастную обувь, прижав её к себе, будто защищая от варваров. Больше всего женщина походила на затравленного зверя, который вот-вот бросится на охотника.

Мужчина даже растерялся. У него выбили почву из под ног.

— Как это — на хрен? — не понял он.

У него почти получилось, и вдруг… Всё срывает человеческий фактор, непонятный и недооцененный.

— Я имею в виду… нужна ли она нам? — произнесла Екатерина, сделав вдох-выдох и немного успокоившись.

— Нужна ли? — Да, он растерялся на пару секунд, но теперь подступало бешенство. — Ты по сторонам посмотри!

— Экономика страны разрушена, половина зданий тоже, — вмешалась Дарья. — Везде радиация… Мы должны переехать, чтобы выжить!

— Но вы же знаете, как они там к нам относятся! — снова повысила голос Екатерина. — Вот и сейчас. Вы сами сказали: это нарушение наших прав. Заперли в комнате! Не выпускают в туалет! Там, за границей, — враги!

— У нас нет врагов, кроме тех, которых мы сами себе придумываем, — покачала головой Дарья.

— А наши дети? Как они будут ходить в школу? С кем им дружить?!

— Вытри сопли! — вмешался мужчина. — Нам дали уникальный шанс. Мы должны им воспользоваться!

Ноздри Екатерины расширились, губы искривились, глаза покраснели. У неё начиналась истерика.

— Нет! — выдавила она.

Дыхание женщины участилось. Она безуспешно пыталась подавить рыдания.

И тут Дарья совершила неожиданный поступок — медленно присела и положила ножницы на пол. Затем она поднялась и, подняв руки, сделала шаг к Екатерине.

— Что-то случилось с твоим ребёнком? — спросила она, мягко прикоснувшись к её плечу.

И тут женщина разрыдалась.

Да, когда-то у неё был сын. Он был маленьким, весёлым и милым. Ронял кубики, но в итоге смог сделать пирамидку; пытался ложкой есть вермишель; пил шампунь, пока мама не вмешивалась… И любил сандалики настолько, что просил надеть их на себя даже зимой.

Раньше Екатерина сердилась на него, что он часто капризничает, и не понимала, какие дети ангелочки.

Но потом кто-то развязал войну. Не очень понятно, кто именно. Эти хотели то, другие это, все они друг другу не нравились, потом кто-то кого-то бомбил, чего долго не замечали, до тех пор пока кто-то не объявил войну официально, и в итоге каждый считал агрессором кого угодно, но не себя.

Сначала казалось, что жизнь продолжается. Так и было, но всё становилось хуже — вплоть до того, что уничтожали мирное население. Где-то на другом конце города звучат взрывы, а ты более или менее спокойно идёшь себе, потому что привык. И прохожие идут — привыкли.

Но самым ужасным оказалось то, что интернет-доставка закрылась.