Ellie (СИ)

— Ты не виновата, я сама согласилась. Спасибо, что все рассказала, — ответила ведьмы и выдавила из себя улыбку, чтобы всем своим видом показать, что ничего ужасного не произошло, хотя ноги противно ныли, а проблем было выше крыши.

Казалось, она поверила, и в её глазах заблестел огонек радости, что ей все сошло с рук.

— Как я могу тебя отблагодарить? — спросила Катерина, слабо улыбнувшись.

Элли предугадывала этот вопрос, ей сильно хотелось ответить: «Если ты уйдешь и больше никогда не появишься — вот это и будет твоей самой большой благодарностью», но портить отношения, а потом выслушивать какая же она плохая — а Элли была уверена, что эта девчонка начнет возмущаться — перспектива очень нежелательная, поэтому, помотав головой, она произнесла:

— Ничего не нужно. Я не требую благодарности, так что можешь со спокойной душой возвращаться домой, — даже не дождавшись ответа, ведьма обняла Екатерину, та не сопротивлялась.

— Спасибо, ты очень хороший человек, — прошептала Катя.

Ведьма лишь промолчала и напоследок пожелала Катерине спокойной ночи, а сама устроилась на кровати, не накрывая ноги одеялом.

Элли понимала — это было её последнее рискованное путешествие. Такого рода экскурсия по личному аду высосала из нее все силы и эмоции, все стремление к новому, единственное, что сейчас хотелось — избавиться от назойливой боли и закутаться в плед полностью, а по пробуждении спокойно встать, потянуться, зевнуть и смелым шагом, без лишних тревог и забот. Хоть смело зашагать у нее завтра получится благодаря чудесным свойствам магических мазей, которые должны были заживить раны за ночь, но, тем не менее в душе был очень неприятный осадок.

Утро наступило благоприятно под тихое и звонкое пение кукушки.

Ведьма поднялась, лениво зевнув, и свесила ноги с кровати, но пока опускать их не стала. Закинув одну ногу на другую, она посмотрела на нее и с радостью обнаружила, что мазь добросовестно выполнила свои чудесные свойства. От зудящих и ноющих ран осталась только пара едва заметных шрамов, тоже самое было и на второй стопе. Ничего не опасаясь, Элли опустила ноги, и подушечки пальцев соприкоснулись с холодной поверхностью пола, что говорило о том, что чувствительность кожи в порядке. Встав, девушка быстро заправила кровать, умылась, причесалась. С волосами было меньше всего возни с тех пор, как она их коротко обрезала, оставив только четвертую часть от прежней длины. К её пребольшому удовольствию, Адриану понравился её эксперимент, он даже сделал ей комплимент, что очень хорошо повлияло на её самооценку, заставив ведьму залиться краской. Её лицо спасала лишь ночная темнота.

Живот болезненно заурчал, требуя пищи.

Только сейчас она вспомнила, что со вчерашнего полудня абсолютно ничего не ела.

Волей-неволей пришлось отправиться в гостиную раньше, чем она хотела, потому что подавлять сильный голод не было в её планах, Элли ни за что не хотела терпеть неудобства, поэтому, особо не задумываясь, она бодрой походкой потопала туда, где есть еда. Как оказалось, там никого не было, ведьма облегченно вздохнула и принялась готовить завтрак.

— Доброе утро, — голос колдуна был несколько сухим и грубым, но девушка не обратила на это внимание, продолжая делать свое дело, однако нагнетенная атмосфера так и давила, вскоре это настроение передалось и ей. — Сразу предупреждаю, вне зависимости от того, что ты скажешь, больше ты и шагу за пределы этого дома не сделаешь. Никогда, — словно нож, эти слова резанули по слуху. То, чего так не хотела Элли, случилось.

— Еще и как сделаю, — прошептала девушка, нахмурив брови, но по недовольному взгляду поняла, что её услышали.

— Только попробуй и больше не вернешься сюда, — отрезал Адриан, сев за стол спиной к ведьме, которая в это время дожаривала омлет.

На глазах наворачивались непрошенные слезы, но Элли, собрав все свои силы, молча проглотила обиду, поджав губы. Да, она виновата. Да, она могла умереть. Да, она заставил его очень сильно перенервничать. Но девушка все еще отказывалась верить, что слышит от него такие слова. Не хотелось повторять одну и ту же ошибку, поэтому она решила просто помолчать, чтобы не разжигать чуть затаившийся пожар в их отношениях. Она искренне хотела извиниться, рассказать все, как было, без прикрас, но всеобщий настрой оставлял желать лучшего. Было снова больно.

Осторожно перевернув омлет, она собиралась с мыслями.

Стоило ей понять, что мужчина настроен враждебно, то мысли тут же разлетелись, как осколки разбитого стекла. Это напоминало минное поле — сделай один неверный шаг и все полетит к чертям собачьим.